Визиточное добро

Началась третья ФБ в моей жизни. Наверное, нужно хоть раз собрать с неё всякого добра, а то чё я как это х)

В этот раз у меня одна официальная команда (в которой я осваиваю новые специальности)

И парочка неофициальных (они знают меня под другим ником)

И парочка неофициальных (они знают меня под другим ником)

А вот тут всякое добро) (находится в состоянии пополнения)

А вот тут всякое добро) (находится в состоянии пополнения)

---

Театральная постановка по Токийскому гулю (Tokyo Ghoul stage play) 2017 г.

Хоть постановка уже довольно давно прошла в Токио, в интернете до сих пор появляются всё новые и новые фото, а то и целые видеокуски х)
По правде говоря, актёры-театралы понравились немного больше, чем актёры из фильма, во всяком случае по внешним данным. Как-то больше похожи, что ли. Булочка Канеки, миловидная Тоука, добрый старик Йошимура и седоволосый, данеужелигосподи, Ренджи. Нишики и там, и там удался на славу, Ута в принципе персонаж, в которого сложно попасть типажом х) Порадовала солнышко Кими и немного подозрительным показался Цукияма.
Но театральные постановки по аниме — дело такое, очень на любителя. Боюсь, меня бы рвало на части от умиления, стыда и полнейшего упороса, который творился на сцене.

По ссылкам можно найти официальные портреты главных героев:
Канеки, Тоука, Кими, Нишики, Цукияма и Ута, Ренджи, Йошимура и Итори

Вообще сначала всё выглядит вполне цивильно и мимими:

Вообще сначала всё выглядит вполне цивильно и мимими:

А потом что-то идёт не так (ОСТОРОЖНО, ПЛОХОЙ ЮМОР)

А потом что-то идёт не так (ОСТОРОЖНО, ПЛОХОЙ ЮМОР):

+мемасик

очень красноречивое лицо Ренджи, когда какой-то шкальник поднял на него ногу:

+мемасик

Цукияма спойлерит Канеки 125 главу :ре

+мемасик

Без комментариев:


Размер чего Итори показывала Канеки, остаётся загадкой

+мемасик

+мемасик

Стрелки Уты как новый ужастик на ночь




Каждую субботу фанаты гуля

+мемасик

Но это всё ладно. Единственная причина, заставившая меня сделать этот пост, это

совместная фотка актёров после постановки:

совместная фотка актёров после постановки:








И ладошку так ещё держит, типа "Дёрнешься — изнасилую". И Соута со своей проблядской улыбкой. Не могу с них
Нико-чан прекрасен.

И вот фрагмент с боем Тоуки и Цукиямы (не умею вставлять видосики, извиняюсь, поэтому ссылкой)
vk.com/tokyoghoul?z=video-74978066_456239018%2F...

@темы: Tokyo Ghoul, маленькие поводы для радости, УтаФурута, ФурутаУта

---

флешмоб отп

подалась в обзорщики, при сборе ссылок подсмотрела интересный флешмоб у Любительница Хэппи Эндов
Все экзамены сданы, можно и фигнёй помаяться)))

Суть: пишете 10 ОТП в произвольном порядке, потом отвечаете на вопросы под катом. Не подсматривать)

1. Ута/Фурута
2. Ута/Уи
3. Фура/Арима
4. Цукияма/Канеки\Банджо
5. Какаши/Ирука
6. Урахара/Хирако
7. Наки/Миза
8. Гин/Мацумото
9. Зоро/Санджи
10. Фурута/Уи

Вопросы и мои ответы

01: Помнишь ли ты серию/главу/сцену, после которой зашипперила номер 6 (Урахара/Хирако)?
Я перебетила много фиков по этому пейрингу, не зная даже канона, но они были такие клёвые, что я прониклась) в итоге, когда смотрела аниме, офигевала в арке маятника со сцены, когда Хирако под луной разговаривает с Урахарой

02: Читала ли ты когда-нибудь фанфикшн о номере 2 (Ута/Уи)?
Более того, единственный фик, который написан по этому пейрингу, — мой макси

03: Была ли когда-нибудь картинка с номером 4 (БанЦукиКане) у тебя на экране мобильного, в профайле, на тумблере?
Неееееет)))) потому что они слишком горячие, а я девушка приличная (нет)

04: Если бы номер 7 (Наки/Миза) внезапно расстались вот прямо сейчас, как бы ты отреагировала?
Я бы махнула рукой и сказала: «Помирятся». Ну серьёзно, эти двое каким-то чудом сошлись и вряд ли друг друга просто так отпустят

05: Почему номер 1 (Утафуру) так важен?
Почему?! ПОЧЕМУ?!! Потому что. У меня нет объяснений. Они просто прекрасны вместе и отношения у них не вписываются ни в какие шаблонные. Я считаю, что это прекрасно. Это мой путь ниндзя.

06: Номер 9 (Зоро/Санджи) — пейринг юморной или серьезный?
И то, и другое, в какой-то степени. Их взаимодействие в аниманге по большей части юморное, но они оба достаточно серьёзные мужчины.

07: Какой пейринг из всех перечисленных обладает наибольшей «химией»?
Ута/Фурута б е с с п о р н о. Невероятное количество вариантов отношений в этом пейринге иногда заставляет удивляться даже меня.

08: У какого пейринга из всех перечисленных самая сильная связь?
Гин/Мацумото. При том, что это отчасти односторонний пейринг, но их отношения идут из самого детства, и то, на что пошёл Гин ради Мацумото – это слишком, слишком много.

09: Сколько раз ты пересмотрела/перечитала канон номера 10 (Фурута/Уи)?
Пока один, так как их канон свежее всех х)

10: Какой из этих пейрингов ты шипперишь дольше всего?
Пожалуй, Какаши/Ирука, ибо Наруто посмотрела раньше всего.

11: Сколько раз номер 6 (Урахара/Хирако) расставались?
Никогда, ахаха)

12: Если бы вдруг случился зомби-апокалипсис, какой из пейрингов выжил бы, 2 (УтаУи) или 8 (Гин/Мацумото)?
Оба, потому что все сильнее зомби. Но если выбирать, то ГинМацумото из-за изначально большей имбовости (если брать мечи и всё остальное канонное).

13: Номер 7 (Наки/Миза) когда-нибудь был вынужден скрывать свои отношения?
Нууу, они не скрывают, но не афишируют. Вернее, Миза не афиширует. А Наки, кажется, вообще не втыкает, что они типа вместе. Потому что если бы он это понимал, то уже бегал с транспарантами и истошно вопил от счастья, путая слова.

14: Номер 4 (БанЦукиКане) до сих пор вместе?
О даа, что очень странно для такой манги, как Токийский гуль.

15: Номер 10 (Фурута/Уи) - канон?
Вы посмотрите, как выжат Уи в последних главах, и сами додумайте, что там с ним делает Фурута. Думаю, что канон. Фурута без этого не может.

16: Если бы все десять пар попали на Голодные Игры, какая бы из них победила (при условии победы парами)?
Сначала я думала, что кто-то с Утой. Но потом подумала, что Урахара с Хирако затащат.

17: Пытался ли кто-нибудь когда-нибудь саботировать твое шипперство номера 5 (Какаши/Ирука)?
Пффф, это же канон, канооонище. Какой тут саботаж. (Саботировали только УтуФуруту, ушли со стрелами в жопе и фанонами в голове)

18: Который из пейрингов ты будешь защищать до самой смерти, а то и дальше?
Уту/Фуруту, остальные сами справятся)

19: Бывает ли так, что ты тратишь часы на просмотр тега пейринга номер 3 (Фура/Арима) на тумблере?
Чиво ._. Какой тумблер, я слишком стара для этого.

20: Если бы перед тобой появилась ведьма, и сказала, что тебе нужно отказаться от одного пейринга, а иначе она разрушит их все, от которого ты бы отказалась?
Наверное, Зоро/Санджи. Они самодостаточны и друг без друга)

@темы: Ван Пис, Блич, Наруто, Tokyo Ghoul, УтаФурута, ФурутаУта

---

когда лучше не спрашивать, зачем.

Вместо того, чтобы готовиться к зачётам, я решила пройти соционику за Уту (это какая уже стадия маразма? последняя? или ещё есть куда падать?)
В общем, вот такая

фигня

фигня



и да, моя соционика правда немного

отличается

отличается



*осуждающий взгляд*

@темы: Tokyo Ghoul

---

плачу от счастья, танцую тоже от него

05.05.2017 в 22:03

Пишет  Эру ><:

#спасём_Уи_Коори
Иллюстрация к фанфику "Ревизия", который можно прочитать вот тута: ficbook.net/readfic/4942642

ткни на картиночку, и артик откроется полностью

---

битвопост

Деанон тайм!!!



В эту дикую битву мне довелось:
снова трахаться с кодами,
докидывать комменты к монстромиди уже после нуля,
выкладываться в 23.59, потому что ждала арт,
делать заглушку к арту уже после выкладки
и много раз нервировать кэпа.

НОООО это не беда, потому что было весело! Всем спасибо!))

АЧИВКИ

АЧИВКИ

(КАКАЯ ЖИЗА БОЖИМОЙ)


(никогда, запомните, НИКОГДА не откладывайте текст на 20 тысяч слов на последний день)


(это была тридцать третья страница бесконечного полива аллегориями-символизьмом, мы метафорили как могли)


(ну, эту тоже заберу. С пейрингом приставала, кадилом в конце битвы всё-таки получила и дописала святую арикану)

@темы: Tokyo Ghoul, маленькие поводы для радости

---

День пейринга Ута/Фурута (Uta/Furuta pairing day)

Делать день пейринга двух клоунов в день смеха — так себе многоходовочка.
Но так вышло.

Автор: Cher Ro

In The Shadows




Автор: kika





Автор: pingygy







Автор: Маня-кун

Скетч к 114-ой главе TG:re




Автор: _ashigi





Автор: brahman_vv





Автор: sweet potato





Автор: ghosty





Автор: acedia

welcome to the [wonderland]
our dear [alice]
(в ожидании законченного арта...)




Автор: sleeping nike

Обезличенность
(автор ola-pianola; мини; джен; R;
насилие, гуро, нехронологическое повествование)

Незнакомец, который прошёл мимо
(автор dreacember; макси; слэш; NC-17;
повседневность, сюр, AU в каноне, нехронологическое повествование)

Хитин
(автор ola-pianola; мини; джен; NC-17;
кинк на сколопендру, местами UST и сюр)

Bad Drunk Boys
(автор K8 Sixx; мини; слэш; NC-17;
PWP, групповой секс, ООС)

Просьба
(автор ola-pianola; мини; слэш; NC-17;
насилие, PWP)

Казнь
(автор ola-pianola; миди; гет, слэш; NC-17;
повседневность, насилие, сюр, кинк, гуро)

Кольцевая линия
(автор .Q-q; макси; слэш; NC-17;
ангст, драма, психология, повседневность, hurt/comfort, любовь/ненависть)

Disgusting Life
(автор K8 Sixx; миди; слэш; NC-17;
омегаверс, ангст, драма, AU, ООС, изнасилование, мпрег)

Знаменательная сцена
(автор Сайонара.; мини; слэш; NC-17;
занавесочная история, UST Фурута/Яминеки)

Коронация
(автор ola-pianola; драббл; слэш; PG-13;
пропущенная сцена)

Новое завтра
(автор .Q-q; мини; слэш, гет; NC-17;
драма, психология, любовь/ненависть; инцест, групповой секс, кинк, селфцест)

Перчатки
(автор ola-pianola; драббл; слэш; PG-13;
занавесочная история; кинк на перчатки, немного асфиксии)

Шёпот
(автор ola-pianola; мини; слэш; NC-17;
занавесочная история; кинк)

Ревизия
(автор ola-pianola; макси; джен; PG-13;
повседневность)

Отчёт
(автор ola-pianola; мини; не совсем гет, не совсем слэш; R;
пропущенная сцена)

Шутка
(автор Мицуки Сенджу; драббл; слэш, гет; PG-13;
пропущенная сцена)




Тексты на английском языке:

Sadist's Game
(автор Dressed_up_in_gold; мини; слэш; NC-17;
PWP, BDSM, кинк)

Withdrawl Symptoms
(автор Dressed_up_in_gold; мини; слэш; NC-17;
PWP, нездоровые отношения, кинк)

Our Waking Moments
(автор KaroKarre; макси; слэш, гет; NC-17;
повседневность, омегаверс; не окончен)

Tokyo Vampire
(автор MissCherryBomb; миди; слэш; NC-17;
вампирское AU, ангст; не окончен)

Автор: .Q-q
Дизайн обложки: .Q-q

Арт: Cher Ro
Mutual Terror

1.Shinjuku Thief — Komachi Ruins (Руины храма Комачи)

2. Punish Yourself — Sister Apocalypse (Сестра по Апокалипсису)
Я знаю, что ты мог бы прийти
В дом моей мечты,
И мы остались бы там одни,
По крайней мере, так бы казалось.
Мы остались бы там одни,
Спрятавшись в темноте,
Мы остались бы там одни,
Укрывшись ото всех.
Сестра по Апокалипсису,
Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Сестра по Апокалипсису,
Что ты хочешь, чтобы я сделал?!

3.Haujobb — Letting The Demons Sleep (Заставляя демонов заснуть)

На случай, если ты различаешь эти понятия
(Образцы. Давление. Кровь)
С неистовой и показной вежливостью
(Ты все поймешь)
Семь распроданных кровавых пятен
(Образцы. Давление. Кровь)
слизанных на глазах у всех
с точно сделанного надреза.

Выплюнь, выплюнь это!
Демоны не дремлют.
Выплюнь, выплюнь это!
Демоны живы.

4.Crystal Castles – Concrete (Конкретно)

Продолжай обманывать,
Раздирай зубами,
Извлекай из увечных
Избыток их мнимого содержания.
Откажись от предвзятости,
Чтобы увидеть предопределенность.
Нам больше не о чем скорбеть,
Ведь ничто не конкретно.

5.CVL† SH‡† — CrΣ3pr (Creeper/Рептилия)

6. IAMX – Dead In This House (Все мертвы в этом доме)
Ты во тьме —
Только ты и твой гнев,
Твой самый старый друг,
Твой самый пылкий возлюбленный
Покажи им свое искусство,
Покажи им свою алхимию,
Свою захватывающую
Эйфорическую потребность в ярости.

Вышиби дверь,
Пробейся сквозь боль,
(Все это время) ты разговаривал со стеной,
Ведь все в этом доме мертвы.

7. Officers — Afraid of your Love (Я боюсь твоей любви)

8. Skynny Puppy — EmpTe (Пустые)

Разбуди меня ударом по голове, ведь я как во сне.
Кормя святые челюсти, не говори, что боль — не ответ,
В конце концов, и эта история заставляет меня ощущать пустоту.
Все это выхолащивает меня.
Дыши.
Внутри мы все просто звери.
Дыши.
Дух свободы жив, чтобы вести нас,
Мы все одиночки и на самом деле пусты.

9. 30 Seconds To Mars — Anarchy in Tokyo (Беспредел в Токио)

Крах!
Крах!
Все вышло из-под контроля!
Сойди с этого пути,
Давай, сравняй счеты.
Крах!
Крах!
Все вышло из-под контроля!
Попытайся восстать
Или продолжай молить о большем.

Город в безопасности, -
Говорят хранители веры.
Пуля не настигнет того,
Кто затмил день.
Даже не пытайся бежать -
Ты уже под прицелом.
Все кончено.

10. Switchblade Symphony — Clown (Клоун)

Громко рыдая, ты ползёшь по полу.
Всего лишь милая мордашка —
Больше ты из себя ничего не представляешь.
Торопясь в свою страну чудес,
Высоко пролетая над бесцветным белым песком,
Успокоенный светом, ты собьёшься с пути.
Так иди со мной,
Со мной ты всё увидишь,
Со мной ты захочешь остаться,
Малыш, не хочешь сыграть?
Цирковые огни медленно гаснут,
А ты до сих пор в воздухе,
Влюблённый в свои крылья.
Милый мой, ты играешь в клоуна.
Что же будет, когда ты сойдешь вниз?

Bonus. 11. UTOPIA – Duality (Двойственность)

День 1. Я все еще борюсь.
День 2. Этот голос берет верх, и я рыдаю.
День 3. Я хочу вырваться на свободу.
День 4. Я не могу жить без этого.
День 5. Мое расстройство прогрессирует.
День 6. Блядь, я ведь схожу с ума.
День 7. Все это я уже видел.
День 8. Буду ли я снова чист?

Если цель разрушает мою личность,
Должен ли я видеть победу в этой двойственности?
Если она сотрет меня раз и навсегда,
Что от меня останется? Что от меня останется?

(нажмите на картинку, чтобы получить код)

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212276642.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/hdhkr3I.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212276642.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/hdhkr3I.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212276642.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/hdhkr3I.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212276642.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/hdhkr3I.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212276642.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/hdhkr3I.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

забрать список с собой

[MORE=<img src="http://imgur.com/djbndCm.png" style="max-width:100%;" width="350px;" alt="upcut">]<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212276642.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/mk04txF.png" width="400px;" alt="upcut"></a>[/MORE]

забрать всю коробку

[MORE=<img src="http://imgur.com/Io5wSyz.png" style="max-width:100%;" width="400px;" alt="upcut">]
<img src="http://imgur.com/hdhkr3I.png" style="max-width:100%;" width="400px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/dadXbEU.png" style="max-width:100%;" width="400px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/Oct98pu.png" style="max-width:100%;" width="400px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/ZYramMH.png" style="max-width:100%;" width="400px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/b1CaLQc.png" style="max-width:100%;" width="400px;" alt="upcut">

[MORE=<img src="http://imgur.com/djbndCm.png" style="max-width:100%;" width="350px;" alt="upcut">]<a href="http://imgur.com/mk04txF.png" target=_blank><img src="http://imgur.com/mk04txF.png" width="600px;" alt="upcut"></a>[/MORE]
[/MORE]

Не жди взаимодействия.
Создай его.

@темы: арты, Tokyo Ghoul, маленькие поводы для радости, УтаФурута, ФурутаУта, utafuru, utasouta, utaxfuruta, больше долбаных мать их тегов, кэп не бей за диз

---

Я принёс немного мемчиков, которые могут вам пригодиться уже через 3 дня.
Можете прямо похоронить меня под ними.
(Хотя никто не похоронит)
(Ведь никто не придёт)

В любом случае, ваши любимые герои не одобряют 1 апреля (и правильно делают)

Присоединиться к ним

<img src="http://imgur.com/5y0hb1T.png" style="max-width:100%;" width="400px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/NYPC4Sm.png" style="max-width:100%;" width="350px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/c0371kl.png" style="max-width:100%;" width="400px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/yAyDBVo.png" style="max-width:100%;" width="500px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/8ZsChWz.png" style="max-width:100%;" width="500px;" alt="upcut">

<img src="http://imgur.com/LBJEty2.png" style="max-width:100%;" width="350px;" alt="upcut">

Но знайте, что у меня есть мемчики-ответочки
(на самом деле нет, потому что они не понадобятся)

P.S. Кстати, было бы прикольно, если бы в субботних спойлерах был второй общий фрейм сами-знаете-кого. Эх, мечты-мечты...

@темы: Tokyo Ghoul, УтаФурута, ФурутаУта

---

Объявки из тёмного угла

состоится беспрецедентное собрание
адептов маленькой уютной секты
под названием

Приглашены все без исключения.

(нажмите на картинку, чтобы получить код)

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212318936.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/6x2nMXg.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212318936.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/UyVttkm.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212318936.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/JMxzsPV.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

<a href="http://ola-pianola.diary.ru/p212318936.htm" target=_blank><img src="http://imgur.com/ib0HqG3.png" width="400px;" alt="upcut"></a>

И помните:
клоуны будут смеяться последними.

@темы: Tokyo Ghoul, УтаФурута, ФурутаУта

---

А пока команда включая вашего покорного слугу с упорством помешанных додаёт на битве, можно выбросить немножко сюда в честь вчерашней главы
Идея —  .Q-q, ему же и посвящено)
Арт —  Маня-кун

Название: Отчёт
Размер: мини, 1599 слов
Пейринг/Персонажи: Муцуки Тоору/Ута (упоминается), Фурута/Ута (намёком)
Категория: нуууу, как бы джен, но с элементами гета и слэша
Жанр: ER, занавесочная история, стёб
Рейтинг: около R
Предупреждения: спойлеры к 114 главе :re
Краткое содержание: На последней операции Ута получает моральную травму и приходит отчитываться на дом к начальнику.
Размещение: со ссылкой сюда или на фикбук

В дверном замке неожиданно повернулся ключ, и Фурута невольно вздрогнул. Гостей в этот ленивый расслабленный вечер триумфа он не ждал, намереваясь в одиночестве наслаждаться кофе и упиваться собственным превосходством. Но наглый гость неосторожно прервал зыбкую тишину квартиры, заставив Фуруту приподнять голову с подлокотника дивана и напряжённо прислушаться. Из прихожей донеслось шарканье подошв по коврику, шуршание одежды и едва слышные шаги, а потом в комнату заглянуло знакомое лицо.

— Приветик, — поздоровался Ута, бесцеремонно проходя внутрь и плюхаясь в кресло напротив дивана. Устроившись поудобнее, он с едва заметной долей интереса скользнул глазами по белой домашней футболке Фуруты и серым хлопковым штанам в узор из резиновых уточек.

— Как ты вошёл? — проигнорировав приветствие и такое внимание, вкрадчиво спросил Фурута, щуря глаза.

— С помощью ключа, — просто ответил Ута, выпрямляя палец, на кончике которого была точная копия ключа из кагуне. Фурута приторно-сладко улыбнулся и отпил кофе. Предлагать гостю он ничего не собирался.

— И как узнал, где я живу?

— Я знаю все твои квартиры, Нимура-кун, и подумал, что раз уж ты можешь заходить ко мне в мастерскую когда пожелаешь, то и я могу приходить к тебе без предупреждения. — Ута развалился на сиденье, укладывая руки на подлокотники, и вытянул ногу, кладя её на низкий журнальный столик, разделяющий кресло и диван. — Это было бы честно, разве нет? — Он вздёрнул бровь, глядя на Фуруту. Улыбка стала ещё слаще, с толикой понимания.

— Так ты просто так решил зайти ко мне?

— Да нет, я отчёт об операции принёс, — пожал плечами Ута, достал из кармана толстовки сложенный лист и помахал им. — Или как у вас там в Управлении принято, «директор»? — с издевательской ноткой на последнем слове спросил он.

— Так и принято, — не теряя лица, подтвердил Фурута, а после холодно добавил: — Клади на стол и проваливай из моей квартиры, Ута.

— А ты не очень-то гостеприимен, Нимура-кун, — обиженно произнёс Ута, но в следующую секунду хлопнул по столу, кладя на него листок. — Ладно, вот, держи, рад был повидаться.

Он медленно встал с кресла, потянулся, будто лежал там уже несколько часов, и направился к прихожей. Фурута нахмурился, несколько удивлённый такой покорностью, и потянулся к листку. Раскрыв его, он хмыкнул и поднял глаза на Уту, который почти исчез из поля зрения.

— Тут ничего нет.

— Ну да, мне было лень писать, — безмятежно отозвался Ута, заходя за стенку: — Но я могу рассказать, — хитро добавил он, снова высовывая из прихожей лицо, в которое тут же со звонким шлепком прилетел смятый пустой лист. Проследив взглядом его падение на пол, Ута грустно вздохнул. — И почему все так и норовят кинуть мне что-нибудь в лицо? — задумчиво проговорил он и хотел уже снова скрыться, как Фурута окликнул его:

— Стоять.

Ута и правда замер, и на его лице заиграла совершенно дьявольская полуулыбка, от которой мог бы пойти мороз по коже, если бы Фурута не улыбался сейчас точно так же.

— Ладно, так и быть, я позволю тебе рассказать твою занимательную историю, — ласково произнёс Фурута, и Ута повернулся к нему, улыбаясь чуть шире. В вечерней темноте его глаза сияли радостным блеском, и Фурута невольно почувствовал предвкушение, которое испытывал каждый раз с этим клоуном. Что-то интересное. Что-то забавное. Что-то точно будет.

Плавно развернувшись, Ута бесшумно пересёк комнату и сел обратно в кресло.

— Ну, всё начиналось довольно тривиально, — лениво начал он, и Фурута прикрыл глаза, вслушиваясь в голос. — Мелкий мальчишка действительно догадливый, смотри, как бы он тебе не помешал. — Фурута усмехнулся и махнул рукой, чтобы Ута не отвлекался. — Но вот видел бы ты его лицо, когда он увидел под моей маской того старика… — Ута блаженно вздохнул, видимо, припоминая сладостный момент. — Впрочем, думаю, подробности ты найдёшь в его отчёте и отчётах его отряда. Самое забавное началось потом, и вот это вряд ли ты получишь от голубей.

Фурута открыл глаза и повернулся к Уте, с любопытством вглядываясь в него и ожидая продолжения. Тот посмотрел в окно, за которым мерцали фонари, и снова повернулся к нему.

— После того, как я снова получил порцию ножей в лицо, – да, это произошло снова, и хотя бы не хихикай так злорадно, Нимура, мне как бы не очень приятно – пришлось ретироваться под мост, потому что хотелось ещё немного поиграть. К сожалению, прыгнуть за мной мелкий мальчишка не мог, но я услышал знакомый голос. Это был тот куинкс, которого мы продавали на Аукционе, ещё когда Биг Мадам поймали. Хорошая девочка – а не мальчик вовсе, ты, кстати, знал? – а как она смотрела на Сасаки, когда они пришли делать маски… Пришлось даже насильно повернуть к себе лицо того, с родинками, чтобы он перестал пялиться и скрежетать зубами. Так вот, когда я почувствовал, что меня преследует именно она, я подумал, что могу позаимствовать лицо нашего несравненного Сасаки-куна. Едва я это сделал, меня быстро свалили с ног и со всей силы начали бить ножом в грудь, – да прекрати ты давиться уже, смейся нормально – но в краткую передышку, когда она выдохлась, она наконец-то посмотрела мне в лицо, и вот тут уже настал час произнести… — По лицу Уты прошла рябь, меняющая черты лица, волосы каким-то немыслимым образом стали короче и поменяли цвет, и вот уже в кресле Фуруты сидел Хайсе с невероятно страдающим выражением на лице, а слабый срывающийся голос произнёс: — «Больно же, Муцуки-кун».

Фурута едва успел поставить чашку на стол, чтобы не расплескать всё себе на живот, и громко рассмеялся.

— Из тебя отвратительный Хайсе, Ута, — выдавил он, глянув на всё такое же страдальческое лицо и залившись новой порцией хохота.

— Больно же, Нимура-кун, — с такой же интонацией произнёс Ута, заставляя схватиться за живот от ещё одного приступа.

— Ну, а что было потом? — отсмеявшись, спросил Фурута, протягивая руку к столу, чтобы взять чашку с кофе, но её уже там не было. Подняв глаза, он заметил её в татуированных пальцах и перевёл взгляд ещё выше, на ухмыляющееся настоящее лицо Уты, который демонстративно поднял чашку к губам и отпил. Понимая, что кофе свой он уже не допьёт, Фурута усмехнулся и свесил руку вниз, касаясь костяшками пальцев прохладного пола.

— Ну, а потом… — Ута поднял глаза к потолку, будто припоминая, а после снова посмотрел на Фуруту и мило улыбнулся: — Меня ударили ножом в шею и много раз — в лицо…

Фурута не удержался и снова прыснул. Говорить об этом так спокойно, за чашечкой кофе, мог только Ута.

— Да, тебе действительно сегодня доста…

— … И признались в любви.

Рот Фуруты захлопнулся сам по себе, и он во все глаза уставился на безмятежного Уту.

— В смысле? — только и смог произнести он, садясь на диване и спуская ноги на пол.

— В прямом, — ответил Ута. — Девочка любила своего сенсея, ничего необычного.

— И… что было дальше?

— Я внутренне кричал, молил о пощаде, без зазрения совести смеялся и снова кричал. Ты посмотри, что она мне с лицом сделала! — Лицо Уты снова исчезло, превратившись в кровавое месиво с едва узнаваемыми чертами Хайсе, и повисшая на ошмётках кожи раздробленная челюсть страшно болталась, открывая тёмный провал рта.

— Жутковатое зрелище, — хмыкнул Фурута, невольно отодвинувшись подальше, чтобы не видеть вблизи раскроенный череп с вытекающими мозгами.

Отвратительное месиво распалось на тёмные щупальца кагуне, и Ута быстро вернулся в норму, продолжая спокойно пить кофе.

— А она обнимала меня, тёрлась всем телом, шептала на ухо слова о любви, одновременно водя ладонью по ширинке.

— Она тебя домогалась? — непонимающе спросил Фурута.

— Хуже, Нимура-кун, хуже… — грустно покачал головой Ута, утыкаясь в чашку, а потом вскинул голову и с едва заметно поблёскивающими слезами на глазах воскликнул: — Она меня изнасиловала!

Долю секунды, пока слова доходили до мозга Фуруты, воцарилась звенящая тишина, а потом дикий неконтролируемый смех поднялся из глубины и взрывом вырвался изо рта. Фурута шлёпнулся лбом об столешницу и заколотил по ней ладонью, истерично смеясь. Подумать только, Безликого, одного из сильнейших гулей Токио, изнасиловала какая-то малолетка!

— Да ты серьёзно?! — выпрямившись и откинувшись на спинку дивана, кое-как выпалил он сквозь смех. На глазах выступили слёзы, которые не успевал смахивать.

— Твой подчинённый получил огромную моральную травму, а ты смеёшься? — с возмущённой обидой протянул Ута.

— Ой, да хватит! — Фурута махнул рукой и приоткрыл глаза. Ута всё ещё ломал комедию с поддельными слезами, и это было уже не так смешно. — То есть на важном задании вы решили ещё и потрахаться, Ута-сан? — продышавшись, наигранно-строго отчеканил Фурута, едва сдерживая смех.

— Да я вообще ничего не решал, — пожал плечами Ута и сморгнул лживые слёзы, мгновенно возвращая маску безэмоционального спокойствия. — Я разыгрывал полумёртвого Сасаки-куна, пока она расстёгивала мою ширинку, раздевалась, седлала меня и плавно двигалась, впуская мой член всё глубже и глубже в себя.

— Отвратительно, — скривился Фурута. — Как она вообще могла это сделать, если у тебя не встал?

— Ну, как не встал… — пробормотал Ута, почесав пальцем выбритый висок.

Фурута мгновенно потемнел и вперил взгляд в Уту. Тот задумчиво поднял на него глаза и снова медленно опустил.

— Мне стало любопытно, вот я и постарался… Не сказать, что мне очень понравилось – женщины такие аккуратные и медлительные, сплошная скука – но это было довольно интересно. Особенно когда нас заметил незнакомый куинкс. Вот тогда уже можно было мягко положить ладонь ей на бедро и начать входить немного резче, чтобы нежданный вуайерист надолго запомнил сладкие стоны своего семпая, который так развратно извивался на враге.

— Не хочу слушать, что там дальше было, — махнул рукой Фурута, брезгливо скривившись. — Ты специально пришёл, чтобы похвастаться?

— Я вообще-то на реабилитацию пришёл, — усмехнулся Ута, поставив на стол чашку с остатками кофейной гущи. — Меня изнасиловали, мне нужна помощь, чтобы забыть это.

— С рукой забывайся, — огрызнулся Фурута, отворачиваясь.

— Как грубо, — хмыкнул Ута.

— Я на тебя не сяду, — отрезал Фурута, прожигая огненным взглядом наглое лицо. — На тебе меньше чем несколько часов назад прыгала какая-то девка, вдруг я заражусь? — Он плавно поднялся, стал коленом на стол и упёр руки в кресло между расслабленно раздвинутых ног Уты. — Хотя если ты предпочитаешь снизу, то мы можем договориться, — на тон ниже произнёс он, растягивая губы в улыбку.

Ута слегка улыбнулся, вглядываясь в лицо Фуруты, а после съехал немного ниже, утыкаясь пахом в выставленные руки.

— Ладно, думаю, сегодня можем и договориться, — прошептал он, приподнимая бёдра и плотнее притираясь к рукам. Фурута облизнул губы, мысленно празднуя ещё один триумф.

@темы: мои фф, Tokyo Ghoul, УтаФурута, ФурутаУта

---

Сегодня я внезапно ощутила острый недостаток Уты в крови. Писать про него хочется отчаянно, а дров для этого нет. По сути, после того, как он сделал маски куинксам, он появился на двух-трёх фреймах. И даже будь он хоть трижды в шикарном пальто, мне нужно больше, БОЛЬШЕ, МОААААРРР. Я уповаю на то, что после главы-фактически-сольника богини Нико появится и он, но мой удел сидеть на жопе ровно и ждать.

А пока запилю картинощки, чтобы хоть где-то он был, хехе

Смотреть дальше

(первому фанфику по гулю и первому шиппу посвящается)









(но самым любимым остаётся арт  Cher Ro, потому что безбожно прекрасен и в сочетании с сопровождающим словом автора и фанмиксом  .Q-q выносит окончательно)

P.S.

Когда Ишида не рисует любимого персонажа

Когда Ишида не рисует любимого персонажа:

@темы: арты, Tokyo Ghoul, я тихонько поною тут, просто потерпите, это ненадолго

---

Название: Коронация
Фандом: Tokyo Ghoul
Пэйринг/Персонажи: Фурута/Ута, на фоне Кайко и Донато
Категория: слэш
Жанры: пропущенная сцена
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Первое желание нового короля.
Публикация на других ресурсах: со ссылкой сюда или на

фикбук

фикбук - ficbook.net/readfic/4897184

Когда последняя катана вонзается в лицо старика, Фурута обессиленно садится на край стола. Ноги мелко подрагивают, будто тело, ещё секунду назад напряжённое до предела, мгновенно расслабилось, разжалось, наконец-то скинув с себя нечто невероятно тяжёлое. Чтобы как-то унять эту дрожь, Фурута подтягивает одно колено к себе, ставя каблук ботинка на стол, и, запрокинув голову, с протяжным удовлетворённым стоном выдыхает и опирается на выпрямленные за спиной руки. Кончики пальцев перчаток промокают от залившей стол крови: её тепло едва заметно согревает заледеневшую душу, а упоительный запах кружит голову похлеще любого наркотика. Будь тут ещё катаны, несомненно, они все прошили бы дряхлое тело позади него, но увы.

Фурута вновь наклоняет голову и оглядывает своих новых «подданных». Кайко меланхолично смотрит в окно, на Токио, который так и не заметил произошедших перемен. Пока что, про себя смеётся Фурута, отрывая руку от стола и закусывая влажный кончик перчатки. Вкус старческой гульей крови ещё более отвратительный, и Фурута мрачно улыбается: да уж, его папочка был не сахар во всех смыслах. Чуть ближе к столу, словно чумный доктор, предвестник огромных несчастий, стоит Ута. Его взгляд, скрытый в дырах маски, прикован к Фуруте, а в пальцах медленно крутится чёрная шутовская трость. Стол скрипит – это старик Донато садится на него по старой привычке.

Их сбитая наскоро, довольно нелепая команда вызывает усмешку, которая трогает даже тонкие губы Кайко. Фурута позволяет себе расслабиться чуть больше и облокачивается спиной на ещё не остывшее тело. От его незначительного движения кровь сильнее проливается из ран, пачкая чёрную ткань плаща, но Фуруту это вовсе не беспокоит: он поглощён своими мыслями и поддержанием зрительного контакта с Утой.

Кайко едва слышно кашляет в кулак, разгоняя давящую – только для него – тишину. Кашляет от предательства и своей собственной трусости, которые стальными ободами уже сжались на теле, сковывая по рукам и ногам.

— Что ж, моё участие больше не требуется, — бесстрастно произносит он и двигается прочь из главного кабинета. Его не провожают не то что словом, даже взглядом.

Едва фигура в чёрном плаще скрывается, Ута снимает маску и смотрит на Фуруту с неприкрытым искренним восхищением. Тот растягивает губы в ответной улыбке, поёжившись всего на мгновение: надо же, он стал интересен Уте, ведь ничто так не восхищает его, как нечто невероятно интересное. Только это вовсе не так однозначно хорошо, учитывая, что самому талантливому клоуну интересны обычно исключительно неприятные вещи.

И когда Фурута падёт, – а это непременно случится, так всегда бывает – главный шут будет смеяться очень долго и искренне.

Ута делает шаг к столу, шурша длинным плащом, смотрит сверху вниз, пока Фурута почти игриво болтает прямой ногой в воздухе. Дёргая за кончики, Ута стягивает перчатки, постепенно обнажая татуированные кисти и длинные пальцы. Фурута не отрывает от него глаз, и постепенно лица едва ощутимо касается исходящий от чужого тела жар. Ута подходит всё ближе, и Фурута, сильнее прижимая к груди согнутую в колене ногу, незаметно закусывает губу, чтобы не поддаться желанию раздвинуть бёдра, позволяя Уте подойти максимально близко. Но тот вдруг останавливается у самых ног Фуруты и опускается на колено перед ним, со звоном кладя трость на пол. Чужие пальцы тянутся к вытянутой ноге Фуруты, обхватывают голень и мягко проводят по ней, прощупывая мышцы.

— Мой король, — шепчет Ута и запечатлевает на колене поцелуй, одновременно сдержанный, но насыщенный всеми страстями, на которые только возможна душа Творца. В прикосновениях чувствуется несвойственная Уте покорность, безоговорочная преданность и желание защитить ценой собственной жизни, а ещё почти болезненное вожделение, которое сосредотачивается на кончиках пальцев и вливается в тело нового короля. Но эта искренняя клоунада и беззаветная лесть ни капли не раскрывают истинных замыслов Уты, ведь шут всего лишь знает, в чём нуждается король, и снисходительно даёт это.

Фуруте невероятно хорошо и одновременно жутко от его слов. Он понятия не имеет, чем предпочтёт короновать его Ута: прекрасной готической короной или же тремя острыми катанами, как короновал только что Цунэйоши.

— И чего желает новый король? — учтиво спрашивает Ута, водя щекой по чужому колену и поглаживая голень, скрытую за брючиной, длинными пальцами.

Фурута теряется поначалу от того, как его новый «титул», сказанный так бархатно, почти с нежностью, ложится на слух и прокатывается по всему позвоночнику вместе с дрожью удовольствия. Озвучить первое желание короля кажется невероятно волнительным, особенно когда пальцы Уты касаются так трепетно, легко трут подушечками грубую ткань. Тепло его дыхания и рук просачивается сквозь брюки, жаркими мазками ложится на кожу, быстрее разгоняя кровь и будоража сознание. Фурута хочет много чего, он построил невероятные величественные планы, которые, тем не менее, с каждой секундой, выбитой маятником на часах у них над головами, меркнут на фоне гипнотически мерцающего в полумраке какугана. Фурута кидает короткий взгляд на Донато, сидящего за спиной, и старик, наблюдающий за ними вполоборота, растягивает сухие губы в понимающей усмешке. Вновь повернувшись к Уте, Фурута прислушивается к тихим шагам Донато, который покидает место казни, и собирает вместе неожиданно поднявшиеся из глубины мысли.

— Король желает… — начинает он почти шёпотом, но Ута слышит его и медленно поднимает голову, заглядывая ему прямо в глаза, давая разрешение абсолютно на всё, – и Фурута решает воспользоваться этим, — вас, Ута-сан.

@темы: мои фф, Tokyo Ghoul, УтаФурута, ФурутаУта

---

Это должен был быть первый фанф по гулю, потому что я люблю селфцест. А потом что-то пошло не так. И вообще это должно было быть пвп под Korn - Make me bad, но опять-таки что-то пошло совсем не так. Такие дела.

Название: Инверсия
Фандом: Tokyo Ghoul
Пэйринг/Персонажи: Канеки Кен/Сасаки Хайсе, куинксы и гули из прошлого
Категория: слэш
Жанры: ангст, философия
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Альтернативная версия развития отношений Хайсе и Канеки внутри головы Хайсе.
Примечания: участвовал в ФБ 2016
Публикация на других ресурсах: со ссылкой сюда или на

фикбук

фикбук - ficbook.net/readfic/4364744


«Доброе утро, Хайсе».

Следователь первого класса Сасаки Хайсе мгновенно открывает глаза и резко садится на кровати. Сердце с силой бьёт где-то в горле, не быстро, но всё равно беспокойно. Хайсе шумно сглатывает и проводит ладонью по взмокшему лбу, рассеянно ерошит волосы и, прищурившись, смотрит в окно, на белое рассветное солнце. Его свет отражается от белых обоев, делая комнату ещё воздушнее. Из груди непроизвольно рвётся расстроенный вздох, ведь он проснулся в самое неприятное время: вставать в такую рань совершенно незачем и практически не имеет смысла, а ложиться досыпать ещё более бессмысленно. Поэтому, коротко зевнув и встряхнувшись в попытке взбодриться, Хайсе сминает и откидывает одеяло, заправленное в кипенный пододеяльник, выползает из кровати и шлёпает босыми ступнями в сторону ванной.

В кране весело шумит вода, но он её почти не слышит: в ушах всё ещё шипит собственное имя, сказанное невидимым собеседником внутри черепа.


Хайсе засыпает две ложки кофе в белую чашку и заливает их кипятком. Ожидая, пока напиток заварится, он осматривает уютную квартирку, запоминая первое место, которое он мог бы назвать домом, и обдумывает план на сегодняшний день. А день действительно предстоит тяжёлый.

Сегодня ему как руководителю официально представят отряд куинксов. Затем последует переезд – его вещи уже упакованы в белые коробки с гербом CCG, внутри которых по большей части, конечно же, книги – у Хайсе кроме них почти ничего и нет. После наверняка будут хлопоты, и он даже представить не может, какие именно. Хайсе волнуется: ему вверяют четырёх разных людей, с которыми ему предстоит не только работать вместе, но и жить. Совсем забывшись, он в попытке снять напряжение делает большой глоток горячего кофе и едва не разбрызгивает его по светлой кухне, но всё-таки проглатывает. А потом посмеивается: ну правда, какой из него командир?

Допив и вымыв чашку, Хайсе идёт в спальню и надевает с вечера выглаженную и приготовленную одежду: белую рубашку, светлые брюки и серый пиджак, – расчёсывает седые волосы с отросшими чёрными корнями. Он рассеянно смотрит в зеркало, пытается улыбнуться, но получается как-то искусственно. Хайсе снова ссутуливается и качает головой: всё-таки он никакущий командир.

В CCG он прибывает слишком рано, от волнения выйдя из дома преждевременно, но Акира-сан уже ждёт его на входе. Она, против обыкновения, в молочно-белом костюме, который прекрасно сочетается с её светлыми волосами, ободряюще ему улыбается и кивает, затем разворачивается и идёт в нужную сторону, молча призывая следовать за ней. Едва Хайсе догоняет её, она говорит:

— Не дрейфь, следователь первого класса Сасаки, всё будет в порядке.

В её голосе такая уверенность, что он бессознательно заряжается ей и улыбается в ответ, на этот раз искренне.

Они останавливаются у массивной двери одного из конференц-залов, но Акира-сан не спешит входить. Она разворачивается к нему и пристально смотрит в глаза, затем на приглаженные волосы и одежду.

— Хайсе. — Она оправляет воротник его рубашки, и Хайсе почему-то хочется горестно протянуть: «Ну ма-а-ам», но он удерживает себя от этого и замирает, когда Акира-сан неожиданно цокает языком. — Где галстук?

Хайсе краснеет и отводит взгляд. Он совсем забыл про него.

— Ладно, это неважно. — Акира-сан кладёт руку ему на плечо и смотрит серьёзно, но очень заботливо. — Я хотела сказать, что ты должен стать вторым родителем этим детям.

— Как Арима-сан и вы для меня? — спрашивает он.

Акира-сан только вскидывает бровь и, развернувшись к нему спиной, открывает дверь.

Они входят в просторный зал, освещённый солнцем, и Хайсе видит четверых молодых следователей. В помещении мгновенно повисает какая-то торжественная, но немного напряжённая атмосфера, заставляющая подобраться, вытянуть руки по швам и замереть в таком положении. Он вполуха слушает, как его представляет Акира-сан, а сам внимательно рассматривает каждого из своих новых подопечных, сопоставляя увиденное с просмотренными заранее личными делами.

Сидящий прямо на столе перед ними рыжеволосый парень с немного странной причёской – Ширазу Гинши. Он смотрит прямо на них и довольно жутко ухмыляется, но всё же где-то на уровне подсознания Хайсе понимает, что сам он не такой жуткий.

Темноволосый юноша с идеальной осанкой, стоящий поодаль и сканирующий тяжёлым взглядом его и Акиру-сан – Урие Куки, стипендиат и уже имеет второй класс. Кажется, Хайсе знает, кого сделает командиром отряда.

Смуглый юноша, скромно держащийся в сторонке, – Муцуки Тоору, один из детей, чьих родителей убили гули. Он смотрит затравленно, исподлобья, нервно сжимая край плаща. Хайсе помнит себя таким – испуганным, неопытным, – поэтому думает, что обязательно найдёт подход к Муцуки.

А девушка, сидящая с закрытыми глазами дальше всех, подперев подбородок рукой, – Йонебаяши Сайко. Она не встала, более того, даже не посмотрела в сторону Хайсе и Акиры-сан. Спит, что ли?

За своими мыслями он не замечает, как Акира-сан заканчивает и теперь смотрит на него, ожидая каких-то слов. Он спохватывается, широко улыбается и говорит, еле шевеля непослушными от волнения губами:

— Ну, надеюсь, мы с вами станем отличной командой.

Прозвучало как «Я без понятия, что с вами делать, но мы что-нибудь придумаем, обязательно». Он искоса смотрит на Акиру-сан, и она закатывает глаза и качает головой. Ему становится немного стыдно.

— Ладно, идите, у вас сегодня ещё много дел, — вздыхает она.

Куинксы – кроме Йонебаяши, которая всё-таки спит, – дёргаются с места и проходят мимо него. Ширазу и Муцуки с любопытством оглядывают его, а Урие едва слышно втягивает воздух – принюхивается. Следом за ними идёт разбуженная Акирой-сан Йонебаяши. Она невыразительно смотрит на него своими странными глазами и скрывается за дверью.

— Вот, держи. — Акира-сан кидает ему ключи от машины. — Ты ведь недавно получил права, так что умоляю тебя, не убей детей раньше времени, — настоятельно просит она и идёт к выходу.

— А, да, конечно, — неловко смеётся Хайсе и следует за ней.


Когда они переступают порог их нового дома, раздаётся дружный восхищённый вздох. Особняк кажется действительно огромным даже для них пятерых, зато у каждого будет место. Ширазу кричит, что первый выберет себе комнату, и срывается с места в сторону лестницы на второй этаж. Как ни странно, следом за ним чудеса сноровки показывает Йонебаяши, и Хайсе невольно смеётся, вспоминая, какой сонной и медлительной она была в CCG. Урие едва слышно цокает языком и спокойным шагом идёт наверх, а скромный Муцуки, неловко улыбаясь, остаётся на месте, переступая с ноги на ногу. Хайсе смотрит на него и кивает в сторону лестницы, мысленно спрашивая, почему он не идёт. Муцуки дёргается, кивает, улыбаясь чуть шире, и следует за всеми, а Хайсе с улыбкой провожает его взглядом, затем оглядывается и решает осмотреть первый этаж.

Из-за больших окон здесь очень светло, как в его предыдущей квартирке, но, разумеется, гораздо больше места. Он с интересом осматривает высокие потолки, просторные комнаты, заглядывает в тренировочный зал. В новом доме дышится удивительно легко.

Хайсе идёт обратно, прямиком на кухню. Не зря же он последний месяц тренировался готовить, принося кое-что на пробу в Управление. Акира-сан находит его успехи в готовке весьма значительными и уже совсем не вспоминает его первую стряпню, Джузо просто уминал всё сладкое, что он готовил, всегда кивая с полными щеками на вопрос «Вкусно?». Открывая кулинарную книгу, Хайсе с улыбкой вспоминает, что даже Арима-сан однажды принял приготовленное им бенто. Щёки заливаются неярким румянцем, и Хайсе трясёт головой, отгоняя смущающие воспоминания, и утыкается в рецепт.


Когда всё наконец готово, Хайсе придирчиво оценивает результат своих трудов и, удовлетворившись хотя бы внешним видом приготовленного карри (на запах он, если честно, не очень, но Хайсе надеется, что только для его обоняния), снимает передник и решает позвать всех сам. Поднимаясь по лестнице, он слышит, как его подопечные возятся наверху, разбирая свои вещи и осваиваясь на новом месте.

Дверь в первую комнату не заперта, и оттуда доносятся разные звуки: шуршание, громкий быстрый топот, бормотание. Хайсе осторожно заглядывает внутрь и натыкается на разбросанные повсюду вещи из коробок, обрывки картона и пупырчатого полиэтилена. Хозяин комнаты, Ширазу, быстро ходит из стороны в сторону, расставляя – вернее, небрежно раскидывая – вещи по местам. Хайсе удивляется, как он умудряется попадать ногами только на те небольшие пятачки пола, где ничего не лежит.

— Ширазу-кун, — вежливо зовёт Хайсе, и Ширазу резко оборачивается к нему.

— Да-ауч! — Он таки наступает на что-то и с шипением хватается за ногу. Хайсе втягивает голову в плечи и краснеет, одновременно пытаясь не засмеяться. — Что такое, Сасаки-сан? — кое-как выпрямившись, спрашивает Ширазу, утирая лоб рукой, в которой зажат резак. В сочетании с острыми зубами и чёрным костюмом это действительно выглядит жутковато.

— Я приготовил ужин, спускайтесь, — неловко выдавливает Хайсе.

— Ужин? Вау, — восхищённо говорит Ширазу, и его лицо начинает сиять. — Да, конечно, я сейчас приду. — Он начинает разбирать вещи ещё быстрее, очищая пол от лишнего и неаккуратно бросая одежду в шкаф. Улыбнувшись, Хайсе идёт к следующей двери, думая, что фотография Урие делает в ворохе вещей на полу.

Из другой комнаты не слышно ни звука, и Хайсе тихо стучит и бесшумно открывает дверь, входя. Внутри, в идеально чистой комнате, на кровати лежит Муцуки. Хайсе машинально отмечает, что вещей особо не прибавилось, а сам Муцуки выглядит каким-то потерянным.

— Муцуки-кун… — шепчет Хайсе, и Муцуки тут же вскакивает, трёт глаза, один из которых скрыт за повязкой, и испуганно смотрит на него. — Я… приготовил ужин, приходи, — справившись с лёгким удивлением, говорит он. Муцуки замирает на мгновение, а затем быстро кивает, едва заметно улыбаясь.

Решая не смущать его более, Хайсе идёт к следующей комнате, откуда доносятся тихие шорохи. Едва он наклоняется, чтобы прислушаться, ему в нос ударяет запах растворителя, от которого он, не сдержавшись, громко чихает. Вдохнув глубже, пытаясь привыкнуть, Хайсе давит на ручку и открывает дверь, уверенный, что его и так слышали. И действительно, стоит ему переступить порог, как его тут же останавливает холодный взгляд и просто ледяной тон:

— Чем могу помочь, следователь первого класса Сасаки? — Урие исподлобья смотрит на него, держа в руке чёрный тубус. Хайсе тут же теряется и отводит глаза, судорожно пытаясь зацепиться за что-нибудь взглядом, только бы не смотреть на холодное лицо Урие.

— Ужин… я приготовил ужин, — кое-как собравшись с силами, говорит он и вдруг натыкается на сложенную шахматную доску, уголок которой торчит из коробки с вещами. — Ты играешь? — с интересом спрашивает Хайсе, кивая на находку.

Урие, кажется, даже не посмотрел туда.

— Да, — коротко отвечает он и отворачивается. — Сейчас приду, — добавляет он.

— А… ладно, — сконфуженно говорит Хайсе, понимая, что в их разговоре поставили жирную точку, и идёт в последнюю комнату.

Только там никого нет — лишь разбросанные везде вещи и ни намёка на хозяйку. Хайсе, непонимающе нахмурившись, выходит из пустой комнаты и спускается вниз. Из груди вырывается умилённый выдох: Йонебаяши уже сидит за столом и ждёт, едва ли не пуская слюни на белую скатерть. Хайсе, отмечая про себя её навыки бесшумного передвижения, с улыбкой проходит мимо, берёт тарелку и начинает накладывать порцию еды, чувствуя на себе любопытный взгляд.

Постепенно подтягиваются остальные, и Хайсе, разложив всю еду, садится за стол со своей чашкой кофе. Все едят с удовольствием после наполненного хлопотами дня, весело переговариваются – Хайсе почему-то уверен, что это из-за активности Ширазу и подыгрывающей ему Сайко. Ему остаётся только иногда одёргивать их, чтобы не болтали во время еды, только это бесполезно.

— А почему вы не едите, Сассан? — с набитым ртом спрашивает Ширазу. Все куинксы вдруг поворачиваются к нему: кто-то смотрит на чашку кофе в руке, кто-то в глаза.

Хайсе, предвидевший этот вопрос, улыбается заученной улыбкой и отвечает:

— Не хочу.

Все тут же понимающе кивают, протягивая что-то вроде: «А-а-а, бывает», кроме Урие, который как-то странно смотрит. Хайсе робеет и отводит взгляд, утыкаясь в чашку.

Хотя даже эта мелочь не может побороть в нём стойкое убеждение, что всё будет отлично.

***
Когда Хайсе открывает глаза, он не видит ничего. Вокруг непроглядная чернота, но отнюдь не пустая – вязкой смолой она заливается в приоткрытый от неосознанного животного страха рот, скользит в горле и с тяжёлым бульканьем скапливается в лёгких, не давая кричать или даже вздохнуть. Хайсе ещё шире распахивает глаза, до боли вглядываясь в ледяную тьму, немой рыбой открывает и закрывает рот, пытаясь звать на помощь, но его никто не слышит. Более того – он никого и ничего не слышит: тишина даже не звенит, и эта абсолютная беззвучность раздирает его изнутри и давит на барабанные перепонки, заставляя Хайсе попытаться закрыть уши, чтобы защитить их. Но конечностей он тоже не чувствует.

«Хайсе».

Чей-то шёпот сзади прерывает зудящее копошение мыслей в черепной коробке. Хайсе пробует повернуть несуществующую голову, чтобы увидеть шептавшего, но видит только черноту.

«Я ещё здесь».

Шёпот каплей жидкого азота стекает по позвоночнику от основания черепа до копчика. Хайсе не может даже передёрнуть плечами, чтобы избавиться от этого отвратительного чувства. Он вообще ничего не может – эта беспомощность до краёв наполнила его скованное тьмой тело, тошнотой подступила к горлу и вот-вот готова вылиться изо рта…


Хайсе просыпается, вскакивает на кровати и тут же заходится кашлем, хватаясь за шею и чувствуя, как резко скачет под ладонью кадык. В полумраке комнаты ему кажется, что изнутри рвутся капли вязкой смолы, смешанной с тёплой кровью, но нет – всего лишь пятнистая тень на рифлёном покрывале. Хайсе валится обратно и невидяще смотрит в тёмно-серый потолок – только бы не отключиться снова. Под гулкий стук сердца он шевелит своими пальцами, конечностями, чтобы удостовериться, что они на месте, и слышит тихое шуршание хлопка, трущегося об его кожу.

И хотя он убеждает себя, что это всего лишь сон, воспалённое сознание отказывается верить.


Особняк куинксов ранним утром кажется вымершим. Вернее, не так: Хайсе ясно слышит, как под одеялом сопит Йонебаяши, чуть похрапывает Ширазу, как едва слышно на цыпочках ходит по комнате Муцуки, и даже улавливает доносящуюся из наушников Урие музыку, – но это не делает их дом более обитаемым, если они – всего лишь атомы, между которыми – пустота. Сам же Хайсе ступает осторожно, бесшумно спускается в гостиную, чтобы не тревожить своих подопечных: ранний подъём командира не считается добрым знаком, особенно когда тёмные круги под глазами не дадут солгать о том, что «выспался».

Он заваривает себе крепкий кофе и, взяв чашку в руку, смотрит на серое небо за окном. Накрапывает мелкий дождь, и Хайсе, вспоминая, что должен появиться сегодня в Управлении, инстинктивно передёргивает плечами, как будто эти капли уже попали ему за шиворот. Под дождь попасть не хочется, но в Управление, на самом деле, он не хочет гораздо больше.

С лестницы доносятся тихие шаги. Хайсе, заставив себя доброжелательно улыбнуться, оборачивается, чтобы посмотреть, кто это. Но его фальшивая улыбка разбивается вдребезги о невидящий взгляд Урие. Он смотрит сквозь, будто вовсе не замечает Хайсе, спускается в прихожую и обувается.

— Урие-кун!.. — запоздало окликает его Хайсе, но ответом ему служит только хлопок закрывшейся двери. Он понуро опускает голову.

Его отряд разлетается на части прямо у него в руках, а он может делать только отчаянную рокировку в виде переназначения командира и смотреть, как это не помогает.

Погрузившись в свои мысли, он допивает кофе и снова поднимается к себе комнату. На столе – пустой отчётный лист, в полумраке комнаты кажущийся серым. Хайсе щёлкает включателем на настольной лампе, и белое свечение немного разгоняет серость вокруг. Он садится на стул и, крутя ручку в пальцах, в который раз обдумывает, что написать.

У Хайсе в его воспоминаниях никогда не было семпая. Коори не в счёт – вряд ли их отношения можно было назвать хоть сколько-нибудь тёплыми. И вдруг вчера он называет Змея, гуля S-ранга, семпаем, хотя даже лица его не помнит.

И это страшно. Воспоминания, о которых предупреждал Арима-сан, выходят наружу. Как будто тьма из его сна начинает постепенно просачиваться в реальность, отравляя её и искажая планы и стремления Хайсе, своими чёрными когтистыми лапами искорёживая всё, чего он хочет добиться.

Хайсе снова оставляет лист пустым и решает просить помощи у Акиры-сан. От этого решения, простого и логичного, у него как будто камень сваливается с души, и он в гораздо менее удручённом настроении спускается вниз и, нахмурившись, втягивает носом воздух. Кто-то готовит, вернее, пытается готовить кофе. На лице невольно появляется улыбка, и Хайсе, осторожно заглянув на кухню, чувствует, как начинает улыбаться ещё шире. Муцуки, надевший передник, что-то старательно вычитывает в кулинарной книге, водя пальцем по странице. На плите стоит сковорода, где уже что-то жарится, а на другой конфорке – турка с кофе. Движения Муцуки дёрганые, неловкие, но от него так и веет старанием. От этого на душе и правда становится светлее.

Внезапно раздаётся громкое шипение, и Муцуки, подскочив на месте, испуганно вскрикивает и едва ли не хватается голыми руками за металлическую ручку. Хайсе мгновенно оказывается рядом, тактично отодвинув Муцуки, самостоятельно убирает турку с перелившимся через неё кофе в сторону и выключает огонь. Он смеётся, потому что на душе невероятно легко, попутно вытирает тёмную гущу с белой плиты, почти не обжигаясь. Как будто привык к этим мелким ожогам.

— Эй, что там такое?! — орёт Ширазу с верха лестницы, а Хайсе и Муцуки не могут ему ответить, потому что не могут перестать смеяться над возникшим казусом. Ширазу спускается к ним и сварливо пытается их успокоить, активно вживаясь в роль командира отряда. От этого Хайсе становится ещё смешнее: Ширазу всё делает слишком, но так искренне, что хочешь не хочешь, а проникаешься каждым его действием.

Когда Ширазу всё же удаётся утихомирить их (на деле у обоих просто закончилось дыхание и начало тянуть в животе), Муцуки накладывает какое-то подобие омлета себе и Ширазу, а Хайсе наливает в чашку выживший кофе. Ширазу с полным ртом нахваливает стряпню Муцуки, подозрительно хрустя чем-то вроде скорлупы на зубах, Муцуки смущается и утыкается абсолютно красным лицом в тарелку. Хайсе продолжает улыбаться и пить кофе, про себя думая, что стоит научить Муцуки его готовить.

Когда они втроём приезжают в Управление – Урие так и не появился в особняке, и это даёт повод для беспокойства, – Хайсе просит Муцуки и Ширазу подождать его снаружи и заходит в прохладный холл. Солнце, выглядывающее сквозь заметно поредевшие тучи, освещает огромное светлое пространство. Хайсе дышит полной грудью, проходит сквозь белые RC-врата и вливается в поток следователей в чёрных костюмах.

Он чувствует на себе чужие взгляды и опускает глаза в пол, чтобы не встретиться ни с каким из них. «О том, что ты вышел из-под контроля, знают только те, кто там был», — повторяет он сам себе слова Акиры-сан, но легче от этого не становится. Ему кажется, что эти липкие взгляды верёвками обвивают его и не дают дышать, но Хайсе всё равно через силу вздыхает, переубеждая себя. Ему кажется. Несомненно. И кошмары – не более чем последствия его переутомления.

Он осторожно стучится к Акире-сан и, получив разрешение, входит в кабинет.

— Здравствуй, Сасаки, — приветствует она его, и Хайсе смущённо треплет волосы на затылке. — Ты что-то хотел?

— Да. — Хайсе мигом собирается и пытается на весу открыть чемодан, чтобы достать оттуда злополучный листок с ненаписанным отчётом. — Я хотел попросить у вас помощи в отчёте…

— Я уже отнесла его, всё в порядке, — не отвлекаясь от бумаг, говорит Акира-сан, а затем поднимает глаза на Хайсе.

Её взгляд слишком мягкий, улыбка слишком нежная – Хайсе чувствует, что что-то не так.

И это из-за него.

— А-а-а… — сконфуженно протягивает он и смотрит в пол. Белая плитка с чёрными ромбами вызывает ассоциации только с шахматами и никак не помогает придумать, что бы ещё сказать. — Мне надо извиниться перед Хирако-саном, наверное…

— Извинись. — Акира пожимает плечами и снова смотрит на разложенные на столе документы. — Только не распыляйся слишком сильно, сегодня мы ещё должны съездить к следователю Шимогучи. Поэтому зайди к Ариме-сану – он вызывал тебя – и снова сюда.

— Ладно, — улыбается Хайсе и низко кланяется. — Спасибо, Акира-сан.

Акира-сан смотрит на него исподлобья, приподнимает уголок губ и машет рукой, чтобы он поторопился. Хайсе выходит в коридор и, выдохнув, прислоняется к стене.

Где-то на подкорках сознания он чувствует, как его мир по самым краешкам начинает тлеть и исчезать, растворяясь, словно сизый дым.

***
«Эй, Хайсе».

Хайсе вздрагивает, открывает глаза – и утыкается взглядом в шахматный пол. Чёрные клетки совсем тёмные, словно дыры, сквозь которые смотрит та самая тьма из предыдущего сна. Сердце сжимает ледяная рука ужаса, и Хайсе, судорожно вздохнув, тут же прыгает на белую клетку, боясь провалиться в черноту навсегда. Но белые клетки не выглядят устойчиво. Они вовсе даже и не белые – скорее похожи на посеревшую от времени кость, которая вот-вот рассыплется под его ногами, обратившись в прах. Если это уже не прах – от клетки поднимается небольшое облачко, когда он ступает на неё, и ложится на чёрный ботинок, пачкая матовую кожу.

Всё ещё боясь упасть, Хайсе медленно поднимает голову и смотрит по сторонам. И на всё обозримое пространство видит только бесконечную шахматную доску, зависшую в непроглядной черноте. К краям белые клетки истлевают, растворяются во тьме, от них остаются лишь тонкие контуры.

«Посмотри на меня».

Тянущийся хриплый голос ледяной петлёй обхватывает шею и силой тянет к себе, но Хайсе не поддаётся, хотя сердце рвано бьётся где-то под кадыком, эхом отдаваясь в ушах. Он складывает руки на груди, помогая рёбрам сдерживать его натиск, и глубоко дышит. «Это сон», — твердит он себе, но хриплый, почти истеричный смех не даёт сосредоточиться. Резкий звук трущегося о кафель дерева прорезает пространство, словно гудок фуры, и больно ударяет по ушам, заставляя сильнее обхватить себя руками и чуть пригнуть голову, сжимаясь.

— Это не сон, Хайсе.

Сквозь лязг цепей сложно разобрать слова, но чужой голос иглами впивается в подсознание. Хайсе слышит, как цепи со звоном скользят по плитке, как его собеседник приближается к нему, и спустя несколько мучительных секунд чувствует горячее прерывистое дыхание в двадцати сантиметрах от шеи. Он не видит, но знает, что этот кто-то стоит на чёрной клетке прямо над тёмным провалом. А ещё знает, что если этот кто-то станет на его клетку, они оба провалятся во тьму навсегда.

— Не подходи, — вырывается у Хайсе раньше, чем он может подумать – всего лишь трусливое предупреждение.

— Почему же? — смеётся собеседник, и его смех скрежещет в голове у Хайсе, извиваясь в пространстве между мозгом и черепом. — Ты же хочешь меня, Хайсе. — Он наклоняется чуть ближе, щекочет выдохами ухо. — Тебе нужно просто протянуть руку и взять. — Плечо до боли стискивают сильные пальцы с острыми ногтями. Собеседник делает шаг вперёд и прижимается к Хайсе со спины.

Серая клетка не выдерживает и рассыпается прямо под ними.


Хайсе вздрагивает всем телом и открывает глаза. С минуту он лежит, не двигаясь и глубоко дыша, а затем разжимает пальцы с зажатым в них одеялом и размыкает напряжённую челюсть. В зубах тут же отдаёт лёгкой болью.

До рассвета около часа.

***
— Эта девчонка, Фуэгучи, такая покладистая. Даже интересно.

Хайсе рассеянно кивает на слова Хайсаки, начальника тюрьмы, не особенно вслушиваясь. Их шаги гулко отдаются от стен Кокурии, а голос Хайсаки, кажется, звенит в перилах. Хайсе здесь очень неуютно, хотя, думает он, это место наверняка не любят и следователи гораздо более старшие и опытные. От тяжёлых металлических дверей, за которыми томятся заключённые, веет страхом, болью и желанием умереть, и это чувство впитывается в Хайсе, заражая его и так хрупкое сознание страшной неизлечимой болезнью. Он с тоской смотрит наверх, где за стеклянным куполом, накрывающим этот колодец смерти, висит серое небо.

Говорят, из колодца можно увидеть звёзды. Но Хайсе почему-то уверен, что гулям такая роскошь не позволена.

Хайсаки молча доводит его до двери, с гулким скрипом открывает её и с нечитаемым взглядом пропускает внутрь. Хайсе кивает, заходит и слышит, как дверь за ним запирают. В помещении горит единственная флуоресцентная лампа над толстым стеклом, разделяющим Хайсе и Фуэгучи Хинами. Белые стены, пол и потолок немного рассеивают этот свет, но от этого приобретают болезненный серо-зелёный оттенок.

За стеклом уже сидит Фуэгучи и с ласковой улыбкой ждёт его.

Хайсе подходит к ней и опускается на стул. Он хочет быть серьёзным – всё-таки он следователь, разговаривающий с гулем, – но улыбка у Хинами такая простая и добрая, искренняя. Хайсе не припомнит, чтобы ему так же улыбался хоть кто-то в CCG. Даже у Акиры-сан улыбка немного другая, более строгая и капельку – формальная.

— Хинами-чан… — хочет поздороваться он, а потом откашливается и добавляет: — Вернее, Фуэгучи-сан.

Хинами смеётся, так тепло, что Хайсе смущённо опускает взгляд.

— Добрый день, Сасаки-сан, — улыбается она. Хинами произносит его имя очень ласково, будто он не следователь, который заточил её в эту темницу, а любимый старший брат.

Повисает неловкое молчание. Точнее, оно неловкое для Хайсе, Хинами же просто разглядывает его сквозь стекло, пока он делает вид, что роется в бумагах.

— Я прочитала вашу книгу, спасибо большое, — прерывает паузу Хинами и кладёт в отсек для передачи томик Даниэля Дефо. Хайсе поднимает на неё глаза и усмехается, забирая книгу и украдкой просовывая другую — «Вино из одуванчиков» Рея Бредбери. — Сасаки-сан, вы не больны?

Хайсе замирает в замешательстве, мгновенно переставая улыбаться. Он бросает взгляд на Хинами, которая внимательно смотрит на него и хмурится. В её взгляде искренняя забота, и это кажется Хайсе очень странным. Подкупающим.

— Я… последнее время плохо сплю, — неожиданно для себя тихо сознаётся он и замолкает.

Хинами напрягается на стуле, но не расспрашивает. И хотя Хайсе понимает, что только что проявил слабость перед гулем, ему стало чуточку легче.

— Вы принесли мне какие-то бумаги, Сасаки-сан? — спрашивает Хинами, не давая Хайсе погрузиться в воспоминания своих кошмаров.

Он вскидывает голову и коротко согласно кивает, доставая из сумки нужные документы. Хинами отрешённо слушает его вопросы и так же отрешённо отвечает, а Хайсе рассеянно записывает данные в блокнот. Их разговор формален, и они оба понимают, что хотели бы говорить друг с другом не об этом. Но не могут.

Хайсе ловит себя на мысли, что в его жизни появляется всё больше гулей. Все как будто знали его, и даже не просто знали – они были друзьями. И это уже не так пугает.

— Хинами-чан… — Он перебивает её сухой поток информации, сказанный безжизненным голосом, и она смотрит на него своими большими глазами тёплого орехового оттенка. — Мы встречались раньше?

В белой комнате без запаха и цвета исчезают и все звуки. Хинами замирает, глядя куда-то в сторону, погрузившись в себя, а затем слабо улыбается и качает головой:

— Нет, вам показалось.

Она лжёт.

Хайсе понимает это, но в какой-то мере благодарен ей. Она ведь не хочет ещё больше разрушать его и так некрепкий мир. Она неосознанно – а может, и осознанно – спасает его от самого себя, как спасла тогда на Аукционе.

— Спасибо тебе. — Он встаёт, собирает бумаги и кланяется. Хинами расплывается в мягкой улыбке и машет ему на прощание.

Он точно знает, что благодарил её не за информацию.

***
— Хайсе, ну же, не бойся.

Хайсе сидит, сжимаясь на грязном холодном кафеле в ненавистную чёрно-белую клетку. Его белая домашняя майка мешком висит на теле, открывая верх сгорбленной спины и напряжённые плечи. Холод пробирается через ткань шортов прямо в копчик, а оттуда по всему позвоночнику – в затылок. Пальцы на голых ступнях синеватые, чуть покалывают от онемения, и Хайсе обхватывает их такими же холодными пальцами рук в надежде хоть немного согреть. Едва тёплое прерывистое дыхание обдаёт голые колени, но температура его кожи не повышается ни на градус, и Хайсе обречённо прячет в них лицо.

Как же он не хотел засыпать.

— Всего одним глазком, давай же, — издевательски тянет хозяин этого места, тихо посмеиваясь.

Хайсе напрягается ещё больше. Он чувствует, как один из худших его кошмаров – он сам? – подходит к нему сзади. Воздух становится гораздо тяжелее, с трудом проникает в лёгкие, холодными змеиными чешуйками скользит по телу, забираясь под майку. Хайсе отчаянно хочет проснуться, вдохнуть полной грудью, но страшный сон никак не уходит.

Позади него кто-то садится и касается телом его спины. Хайсе вздрагивает и почти собирает волю в кулак, чтобы рвануть с места, – хотя куда он уйдёт, если он заперт под куполом из серых бетонных плит – но не успевает. На его руки, греющие пальцы ног, ложатся чужие ледяные ладони с чёрными ногтями, стискивают почти до боли, а ноги в оборванных чёрных штанах заключают в свой плен. Хайсе не может двинуться от ужаса, не может обернуться, только чувствовать шеей пронизывающее до костей дыхание.

— Разве ты не нуждаешься во мне? — ласково спрашивает Он, прижимается плотнее, обнимая подрагивающего Хайсе ногами и руками. Хайсе начинает колотить ещё сильнее: тело за его спиной холодное, неживое, но Он трётся щекой о спину так, будто ещё жив. Жёсткие пряди щекочут шею. — Тебе нужно только позвать меня, Хайсе, — шепчет Он прямо в ухо. Слова высоким скрежетом отдаются в голове.

— Уйди, — с трудом выдыхает Хайсе. Сердце бешено колотится в груди, ещё чуть-чуть – и оно пробьёт рёбра и упадёт на чёрно-белый кафель, окрашивая его в красный. Тогда Хайсе умрёт, но он не уверен, что его сон на этом завершится.

— Уйти? — шипит Он и отстраняется.

На мгновение Хайсе кажется, что сейчас всё закончится, но сильные руки рывком переворачивают его на спину. Он больно бьётся головой о пол и опускает ноги. Совсем поздно Хайсе замечает, что замешкался, позволив Ему сесть на себя сверху. Он трусливо закрывает глаза руками – вторая ошибка, – но их разводят в стороны и вдавливают в холодный кафель по обе стороны от головы. Хайсе зажмуривает глаза, только бы не видеть свой самый страшный кошмар – себя самого.

— Почему это я должен уходить, Хайсе? — разъярённо рычит Он, и его голос гулко отбивается от стен. — Это моё тело, мне просто нужно, чтобы ты вернул его.

Хайсе отчаянно качает головой, прикусывает язык до крови, чтобы проснуться, но чудовище из его сна никуда не исчезает. Его запястья до хруста стискивают сильные пальцы, и Хайсе кричит от боли, которая слишком реальна для сна.

— Посмотри на меня, — приказывает голос, но Хайсе сильнее зажмуривает глаза, сводя брови до болезненного напряжения. — Я нужен тебе, Хайсе.

Хайсе хочет прокричать что-то, но рот снова только беззвучно раскрывается, и Хайсе с ужасом понимает, что этим сном управляет вовсе не он. Вот Он наклоняется к нему, чужое морозное дыхание змеями заползает в глотку, заставляя давиться и кашлять. Как вдруг приоткрытых губ касается что-то мокрое и скользкое, а потом чужой рот накрывает его рот. Хайсе кажется, что его душат этим поцелуем, постепенно вытягивая из него жизнь. И пальцы, сжимающие его запястья, постепенно становятся теплее, как и язык, скользящий по губам.

Мертвец из его сна по капле забирает его силы, постепенно оживая.

Хайсе распахивает глаза и видит только белые пряди, скрывающие глаза. Его продолжают целовать, проникая в рот и собирая капли крови из прокушенного языка. Хватка на запястьях слабеет, а в касаниях появляется даже некоторая доля нежности. Наконец Он отстраняется от него и усмехается:

— Приятно познакомиться, Хайсе. Меня зовут Канеки Кен. — Канеки встряхивает головой, убирая чёлку с глаз, и сердце Хайсе останавливается: на него смотрит он сам, с ярко горящим какуганом и безумным блеском во втором глазу.


Со сжавшейся на горле петлёй ужаса Хайсе просыпается и тут же затыкает рот рукой, сдерживая крик. Он пытается глубоко дышать, чтобы успокоиться, но постепенно дыхание становится всё более поверхностным и учащённым, переходя в сдавленные рыдания. Хайсе прижимает колени к груди, обхватывает голову и тихо плачет, сдерживая всхлипы – куинксы могут услышать его сквозь чуткий сон.

«Что же это такое… — беззвучно проговаривает он, чувствуя, как страшно горят глаза, но не только из-за слёз. — Что же это…»

А вокруг – только темнота и ни намёка на рассвет.

***
Здесь пахнет красками и секретами. Во втором Хайсе уверен, пожалуй, даже больше, чем в первом. По стенам развешены маски демонов, но ни один из них не страшит больше, чем демон из его кошмара. Хайсе уже второй раз – но второй ли? – рассматривает загадочные, неузнаваемые образы с пустыми глазницами, и пытается вспомнить, видел ли он хозяина магазина масок в прошлой жизни.

Ута-сан, как и в первую их встречу, сидит на табурете у стола и снимает мерки с отряда куинксов. Его мелодичный голос разносится по мастерской, мягкие интонации убаюкивают бдительность и вкупе с атмосферой этого места даже немного гипнотизируют. Куинксы перешёптываются друг с другом, и Хайсе делает вид, что не слышит их. Ута-сан делает то же самое.

Ведь они оба точно знают, что хозяин мастерской – гуль.

Хайсе сам не может объяснить себе, что за странную игру он затеял, если сразу решил не идти в Управление сдавать Уту-сана. Наоборот, он приходит к нему во второй раз, со всем отрядом, да ещё и за помощью. Погружённый в свои мысли Хайсе рассеянно смотрит по сторонам и замечает на маленьком столике разложенную шахматную доску с размещёнными на ней фигурами. Партия не закончена, остановлена на середине, словно совсем недавно у Уты-сана кто-то был. Хайсе смотрит на доску, затем переводит взгляд чуть ниже и улавливает странную аллегорию: в мастерской, как и в некоторых кабинетах Управления – шахматный пол. Не слишком ли открытый намёк на то, что люди не более чем шахматные фигуры?

В его кошмаре – тоже эти чёртовы клетки.

— Играете? — с любопытством спрашивает Ута-сан, закончивший снимать мерки и стоящий теперь прямо за его спиной. Хайсе вздрагивает и, обернувшись, выдавливает из себя улыбку.

— Я не слишком хорош в шахматах, — честно признаётся он. Ута-сан понимающе кивает. Весь его вид источает радушие, но у Хайсе всё равно мороз по коже от странных глаз, его обманчиво беззаботной улыбки и своих воспоминаний, которые тлеют где-то глубоко внутри. Ута-сан опасен ещё и тем, что с лёгкостью считывает его эмоции и ясно даёт понять, что сделал это.

— Я сообщу вам, как закончу, — прерывает повисшую паузу Ута-сан, разворачиваясь. — Но если захотите поиграть – приходите. — Он мило улыбается через плечо, а затем отвлекается на свои заметки и наброски.

Хайсе ни капли не сомневается, что здесь уже ведётся какая-то игра. И самое неприятное то, что его не покидает ощущение, что он уже втянут в эту партию.

***
Хайсе открывает глаза и жмурится от яркого света. Он лежит на чём-то твёрдом – кажется, это снова кафель, но уже не обжигающе ледяной. Тут скорее свежо, чем холодно.

— Проснулся? — Над Хайсе нависает кто-то, но лица не видно из-за бьющего в глаза света. Хайсе поднимает руку, чтобы прикрыть яркое свечение, и вглядывается в незнакомца. Это ребёнок, и он подозрительно напоминает Канеки.

Вернее, это и есть Канеки, только вот Хайсе уже не испытывает страха или отвращения. Лишь настороженность и даже любопытство.

— Сыграем? — спрашивает Канеки, показывая сложенную шахматную доску, а потом выпрямляется и уходит куда-то. Его лёгкие шаги тихо отдаются от стен вокруг.

Хайсе садится и оглядывается по сторонам. Вокруг всё те же бетонные стены, только гораздо более светлые, тонкие. Верх их теряется где-то далеко, в светящемся небе – такое бывает, когда солнце прикрыто слоем полупрозрачных облаков. Купол исчез. Хайсе поднимается на ноги и смотрит вниз. Кафель тоже преображается: ровные клетки, абсолютно гладкие и без выбоин, отполированы, и в их блестящей поверхности отражается небо над головой. Хайсе даже видит собственное отражение в них: осунувшееся лицо, растрёпанные волосы и просто невероятная усталость в глазах. Он с тоской оглядывает себя, а потом встряхивает головой и смотрит туда, куда пошёл Канеки.

В центре этой круглой комнаты стоит стол и два стула. Канеки раскладывает деревянную доску, разделяет шахматные фигуры на чёрные и белые, но не ставит их на клетки. Он кидает долгий взгляд на Хайсе, и тот, сглотнув, идёт к столу, как заворожённый, всматриваясь в лицо Канеки-ребёнка.

— Присаживайся, не стесняйся. — Канеки кивает на стул возле стола, и Хайсе аккуратно садится. Его стул пластиковый – такие стояли на верхних этажах Кокурии, где он встречался с Аримой-саном.

Стул Канеки, вроде как, деревянный, сложно понять: дерево слишком тёмное, то ли от гниения, то ли от обугливания.

— От крови, — говорит Канеки, и Хайсе вздрагивает. Он, кажется, не помнит, от чьей крови так потемнело дерево, только почему то пальцы на руках и ногах начинают зудеть. Хайсе сжимает кулаки, пытаясь унять возникшую дрожь. Он не хочет вспоминать.

Канеки садится на стул и задумчиво смотрит на доску, фигуры, а затем на Хайсе.

— Умеешь играть? — подперев щёки руками, спрашивает он, и Хайсе неловко улыбается.

— Ну… я знаю, как ходят фигуры.

— Понятно, — останавливает его Канеки и складывает руки на столе. В его голосе слышится снисхождение, совсем не свойственное детям. — Видишь ли, Хайсе, чтобы играть в шахматы, недостаточно знать только, как ходят фигуры.

Канеки смотрит на него долгим, пронзительным, но очень спокойным взглядом, и Хайсе теряется, отводя глаза. На данный момент среди них двоих скорее он ребёнок, а не Канеки.

— Я покажу тебе, — наконец произносит Канеки и начинает расставлять фигуры.

Хайсе немного расслабляется и с интересом наблюдает, как Канеки аккуратно ставит два ряда пешек: со своей стороны – чёрные, на стороне Хайсе – белые. Шахматы бесшумно касаются чёрно-белых клеток под взглядом серых глаз. Даже в таких простых действиях движения Канеки точные, выверенные, а сам он невероятно серьёзен. Когда пешки оказываются на своих местах, Канеки поднимает глаза на Хайсе и, указывая рукой на доску, начинает рассказывать:

— Возьмём самый понятный тебе пример: белые фигуры – следователи, чёрные – гули.

Хайсе кивает, внимательно глядя на фигуры.

— Скажи мне, кто такие пешки? — спрашивает Канеки, подпирая рукой голову.

— Наверное… — Хайсе задумывается, а затем продолжает: — Это простые следователи и гули до S-ранга.

— Хорошо, — кивает Канеки, и его глаза загораются странным огнём. — Мне даже интересно, ты сопоставил своё название с тем, как ходят пешки?

— В смысле? — непонимающе переспрашивает Хайсе.

— Пешки – самые слабые фигуры. Они стоят впереди, могут ходить только на клетку вперёд или на две – с изначальной позиции, а бьют только по диагонали. — Канеки поднимает палец, не давая Хайсе сказать, что он и так это знает. — А если представить, что это следователи, как ты и сказал, то получается интересная картина: простые следователи ни при каких обстоятельствах не могут отступить назад, они даже не могут убить возникшего за спиной гуля. Они слабы, но почему-то прикрывают сильные фигуры, не могут сбить преграду, даже когда она у них перед носом – они просто не видят её, пока их не сбивают другие фигуры. И последнее: пешек всегда пускают в расход. Ну как, похоже?

Хайсе сглатывает и опускает глаза.

— Я… не задумывался, что это так похоже, — честно признаётся он, снова глядя на Канеки. Тот понимающе пожимает плечами.

— На самом деле у жизни и шахмат много общего. Умение читать игру и противника, продумывать всё на несколько шагов вперёд, а также… — Канеки делает паузу, — пускать в расход некоторые фигуры – это важные навыки, которые могут пригодиться. Особенно если ты работаешь в таком месте, как CCG, — усмехается он. — Потому что само CCG – сплошная шахматная партия. Каждая группировка гулей или отряд голубей ведёт свою партию, но в то же время является одной фигурой в более крупной игре, которая, в свою очередь, всего лишь один ход в ещё более крупной.

Хайсе во все глаза смотрит на Канеки и пытается осмыслить это. Обрывки разговоров, операций и собраний вертятся у него в голове с космической скоростью, но мысли не складываются в цельную картину.

— Вижу, ты не совсем понимаешь… — протягивает Канеки, и Хайсе робко кивает. — Что ж, объясню на твоём примере, Хайсе. — Канеки откидывается на спинку своего стула и собирает руки в замок. — Возьмём твой отряд куинксов. В нём есть отдельные фигуры: ты и остальные. — Канеки пренебрежительно машет рукой. — Даже в твоём маленьком отряде между фигурами ведутся партии, самая яркая – между тобой и Урие, но, разумеется, и у Муцуки, и у Йонебаяши, даже у простака Ширазу – свои игры. Но в то же время ты как руководитель понимаешь, что это твои фигуры, и ты используешь их в своей партии, скажем, с руководством. Но пойми: ты и весь твой маленький никчемный отряд всего лишь одна фигура на доске CCG. Вы вместе с другими отрядами-фигурами ведёте партию против гулей, но все ваши операции, закончившиеся успехом или провалом, — не более чем ход в одной игре, которую играют гроссмейстеры.

Канеки замолкает, и Хайсе полностью погружается в свои мысли. Если так посудить, Канеки точно описал ситуацию в отряде куинксов и в CCG. Но вот применима ли эта теория бесконечных партий на более крупном уровне, Хайсе не знает.

— К чему ты мне всё это рассказываешь? — Хайсе непонимающе смотрит на Канеки. — Что я должен сделать?

— Ты должен выяснить… — Канеки наклоняется вперёд и ставит локти на стол, кладя подбородок на сцепленные пальцы, — кто ведёт самую главную партию.

Хайсе замирает, глядя в светло-серые глаза. Канеки смотрит на него с неприкрытой насмешкой, и впервые за этот сон Хайсе откровенно становится не по себе. Вопрос срывается с губ раньше, чем он успевает его остановить:

— А что если я не справлюсь?

Канеки смеётся, исчезая в белом свечении, как и стол, стены и шахматный пол. Смеётся тихо. Зло.

— Тогда я заменю тебя.


Хайсе просыпается и окунается в ночь. Он не хочет смотреть на часы – сейчас наверняка нет и четырёх часов утра. Лучше снова забыться в беспокойной полудрёме, надеясь, что ночь пройдёт сама.

***
Крышу Lunar Eclipse окутывает ледяная тьма, которую не в силах развеять даже яркий свет прожектора. Кажется, до сознания доносятся какие-то неясные звуки: крики внизу, треск лопастей вертолёта, кружащего над ними, гудение машин на улицах. Хайсе не знает точно.

Он, по правде, не слышит этого. Для него сейчас существует только стук собственного сердца и рваное дыхание – своё и наследника семьи Цукияма. Он видит красивое лицо распростёртого перед ним гуля, вглядывается в него до белых точек перед глазами, чувствуя, как внутри всё отчаянно кричит: «Кто же ты?!», хотя на самом деле хочет прямо сейчас закричать: «Кто же я такой?!»

Но упрямый Цукияма, избитый, ослабленный, горько усмехается и молчит. Гули продолжают защищать его, хотя Хайсе не нуждается в этом. Он всего лишь хочет знать.

— Лучше убей, — едва слышно шепчет Цукияма, прикрывая глаза. Хайсе разрывается на части между своим долгом и жаждой правды. Он дрожащими руками поднимает куинке и заносит его над гулем.

Но Хайсе не в состоянии убить его. Ведь пешка не может сбить возникшее прямо перед ней препятствие.

Последнее, что он чувствует, – невероятно сильная боль в руке с зажатым куинке. Если честно, он непомерно рад.

***
Хайсе сам не понимает, как оказался здесь. Может, он потерял сознание от боли, но он был выдернут с крыши Lunar Eclipse снова сюда, в свой сон.

Он садится и с любопытством осматривается. Стен нет – лишь бесконечная белизна с оттенком топлёного молока. Хайсе невольно улыбается: он бы никогда не подумал, что будет рад оказаться здесь. Пол, на котором он сидит, уже мало напоминает плитку – он сшит из того же света, что и небо, и лишь едва заметные серые квадраты говорят, что тут когда-то была клетка.

Хайсе видит и стол, за которым сидит Канеки. Тот лишь кидает на него взгляд и произносит:

— Не думал, что ты придёшь так рано.

Хайсе встаёт, подходит к своему стулу – ступни с каждым шагом словно погружаются в ворс мягкого ковра – и уже без приглашения садится напротив Канеки. На доске – те же ряды пешек, что и в прошлый раз, только у чёрных одной не хватает.

— Ты хочешь услышать продолжение, верно? — вскидывает брови Канеки, и Хайсе кивает и придвигается ближе, складывая руки на столе. — Что ж, тогда поговорим о сильных фигурах, которые, как ты помнишь, прячутся за спинами пешек.

Канеки наклоняется вперёд и, взяв белую ладью, демонстрирует её Хайсе.

— Вот ладья: она прямолинейна и ходит и по белым, и по чёрным клеткам. — Он водружает фигуру на её место и как бы невзначай спрашивает: — Кстати, ты определился, что для тебя значат чёрные и белые клетки?

Хайсе задумывается и робко отвечает:

— Наверное, успех и провал…

— Хах. Ты так наивен, Хайсе, — усмехается Канеки и берёт коня. — Конь – одна из самых интересных фигур, и не только потому, что ходит по странной траектории. Помимо этого он во время хода может переступать через препятствия.

Хайсе автоматически перебирает в голове следователей, которые подходили бы под это описание, но не может найти подходящего.

— На твоём месте я бы выбрал кого-нибудь из Вашу, — подсказывает Канеки, и Хайсе непроизвольно вздрагивает. Он постоянно забывает, что в этом сне даже его мысли принадлежат не ему, а потому неловко кивает и смотрит на доску.

Канеки с улыбкой берёт слона.

— Слон ходит по диагонали и только по чёрным либо только по белым. Такая прямолинейность ещё хуже прямолинейности ладьи, — с лёгким презрением заключает Канеки, располагая фигуру рядом с конём.

Хайсе хмурится и думает, что слон на белых – это, наверное, Арима. Но Канеки берёт в руки ферзя, и Хайсе понимает, что Арима – именно ферзь. Канеки усмехается его мыслям и говорит:

— Ферзь считается самой сильной фигурой. Ходит во все стороны на любое количество клеток, но при этом любую преграду вынужден сбивать, — отмечает он, многозначительно глядя на Хайсе.

Поставив ферзя на белую клетку, Канеки водружает на доску оставшиеся белые фигуры. Не остаётся ни одной, но клетка белого короля до сих пор пустует. Хайсе непонимающе смотрит на доску, а затем на Канеки, который флегматично расставляет чёрные фигуры, но тоже оставляет клетку чёрного короля пустой.

— Как ты понимаешь, у гулей примерно та же схема: есть более сильные фигуры, гули от S-ранга, которых прикрывают слабые пешки… — говорит Канеки, но прерывается, видя, что Хайсе совсем не слушает его. — Что-то не так?

— Я просто думаю… — Хайсе, сдвинув брови, вглядывается в пустующие клетки. — Почему ты не поставил королей?

— А, это… — губы Канеки растягиваются в улыбке, и он откидывается назад и пристально смотрит на Хайсе. — Поставлю, когда ты скажешь, что олицетворяет белый король, а что – чёрный.

Канеки точно кидает ему насмешливый вызов, но Хайсе не намерен отступать сейчас.

— Та-а-ак, — тянет он, потирая виски. — Король в шахматах – это фигура, которая защищается даже ценой всех остальных фигур. То есть, по сути, это самое важное, что есть у каждой стороны, то, за что они сражаются…

— Верно, — отзывается Канеки, всё так же глядя на Хайсе.

— Тогда белый король – это простые люди, — уверенно отвечает Хайсе и твёрдо смотрит на Канеки.

— Ну да, — усмехается тот, но Хайсе видит в ухмылке горечь. — Если, конечно, CCG защищает людей. — В ответ на непонимающий взгляд Канеки продолжает мысль: — Есть доля иронии в том, что белый король стоит на чёрном поле.

— А это так важно? — спрашивает Хайсе.

— Для меня – да. Потому что для меня чёрные и белые клетки – это не победы или поражения. Чёрное – это ложь, белое – это правда. Если бы ты, например, был сильной фигурой, ты был бы слоном, который ходит только по белым клеткам. И эта прямолинейность когда-нибудь тебя погубила бы. — Канеки снова придвигается к доске и, достав из кармана белого короля, водружает его на доску. — Ну, а чёрный король, по-твоему, – это что?

Хайсе сбит с толку внезапным вопросом, потому что сейчас думает совсем о другом, но довольно быстро находится, сглатывает и гораздо тише отвечает:

— Это… само существование гулей? Ведь они сражаются именно за него.

Он поднимает глаза на Канеки, пытаясь найти ответ в холодных серых глазах. Тот усмехается:

— А ты не безнадёжен, Хайсе. — Канеки складывает руки на столе и нависает над доской. — Но знаешь, что забавно? — спрашивает он, вглядываясь в Хайсе. — То, что по этой логике у гулей каждый – король. Потому что в конечном итоге каждый сражается сам за себя. И в этом их слабость. — Он выпрямляется на стуле и пожимает плечами. — Потому что король не намного сильнее обычной пешки. Ему всего лишь позволено отступать.

Канеки ставит чёрного короля. На доске теперь не хватает только одной чёрной пешки.

— Теперь поговорим о нас, Хайсе, — не давая Хайсе спросить, вкрадчиво говорит Канеки, крутя в пальцах оставшуюся фигуру. — Эта пешка – мы сами. Я не по своей воле вступил в игру сразу после того, как стал полугулем. — Канеки ставит пешку на пустующую клетку. — Все последующие мои шаги – принятие гулей вообще, принятие себя как гуля, форма какуджа – это продвижение по пустым клеткам. — Канеки отсчитывает три клетки и останавливается. — А вот на этом моменте появляешься ты. — Канеки ставит фигуру вплотную к ряду белых пешек. — Пока в виде Номера Двести Сорок, но совсем скоро ты вливаешься в CCG.

Чёрная пешка становится в ряд с белыми, заменяя одну из них.

— И что дальше? — глухо спрашивает Хайсе.

— А дальше – самое интересное, — улыбается Канеки. — Ты знаешь, что происходит с пешкой, которая доходит до противоположного края доски?

— Она становится ферзём? — хмурится Хайсе, припоминая это странное правило.

— Нет, она может стать любой фигурой, Хайсе, представляешь? — с блеском в глазах отвечает Канеки и даже придвигается вперёд. — Мы можем стать кем угодно.

Серые глаза снова затухают, и Канеки с оттенком сарказма заканчивает:

— Только почему-то все стремятся стать ферзём. А ведь ты не знаешь даже, кем стала вот эта белая пешка. — Он крутит в руках заменённую фигуру. — Законы гармонии и сохранения ведь никто не отменял.

«Все хотят стать Аримой-саном», — снова забывшись, думает Хайсе, но его мысль прерывает короткий смешок.

— Аримой… А с чего ты взял, что Арима – ферзь? — Канеки вопросительно вскидывает брови и ухмыляется. От его выражения лица Хайсе становится не по себе. — Видишь ли, Хайсе, на самом деле все здесь пешки, которые пытаются дойти до края доски, причём у каждого этот край свой. Жизнь ведь не совсем шахматы, верно?

Канеки говорит это так легко, что Хайсе закипает. Он почти понял, что нужно делать, и тут все его планы снова играючи стирают в пыль, в который раз показывая, что все его попытки что-то предпринять невероятно жалкие и ненужные вовсе.

— Тогда зачем ты рассказывал мне всё до этого? — чуть громче нужного спрашивает он, но его голос тонет в абсолютной белизне, уносится на невидимые расстояния.

— Да так, — пожимает плечами Канеки. Он едва сдерживает смех, глядя на выведенного из себя Хайсе. — Хотел рассказать тебе напоследок.

Хайсе поражает ледяное спокойствие Канеки. Где-то в глубине души у него зарождается страх, что у этого спокойствия есть причина, и вряд ли она понравится Хайсе.

— Прости, — трясёт он головой и тут же стушёвывается. Пытаясь оправдаться, он неловко улыбается и выдавливает: — Просто это слишком странно – узнавать такое во сне.

Канеки начинает смеяться так весело и искренне, что Хайсе становится жутко.

— Во сне, — отдышавшись, повторяет Канеки, а потом, склонив голову набок, пронизывающим до костей взглядом смотрит на Хайсе. — А с чего ты взял, что это сон, Хайсе?

Слова проникают прямиком в мозг, с острой болью врезаются в кору. Внутри Хайсе всё мгновенно холодеет.

— На самом деле это ты мой светлый сон. — Канеки улыбается так сладко, что Хайсе не может вздохнуть.

Он слишком поздно понимает причину терпеливости и спокойствия Канеки. Таким голосом врачи разговаривают с умирающими.

— Ты разве не заметил, что твой мир постепенно погружается во тьму, а мой наоборот восстаёт из абсолютной черноты? — с лёгким удивлением спрашивает Канеки, будто и правда не ожидал такой наивности от Хайсе. — Это своего рода инверсия. И когда твои волосы почернеют окончательно – она завершится.

Глаза начинают болеть от белизны, которую излучает всё, что здесь находится. Голос идёт прямо из головы, пока Хайсе слепнет. Как будто издалека он слышит скрежет металла от соприкосновения с кагуне и чей-то хохот.

— Ты – единственное чёрное пятно в моей реальности, Хайсе. И я хочу, чтобы ты исчез. Я уже устал спать, — шепчет убаюкивающий голос, целиком заполняя остатки умирающего сознания.

Хайсе закрывает глаза, и весь свет вокруг превращается в абсолютную черноту. Последнее, что он слышит, это ласковое:

— Спокойной ночи, Хайсе.


Канеки Кен снова проснулся.

@темы: мои фф, Tokyo Ghoul

---

Воспоминаний пост.

Прошёл месяц с деанона, но я всё-таки собрала все плюшки, которые нахватала на битве и которые теперь будут меня радовать))) а вообще много чего произошло за те 4 месяца, когда моё лето было безнадёжно похерено, но мне ни разу не жаль. Это было крайне интересно и ещё разок будет точно так же) За это время я получила несколько разных кличек, окончательно забила себе голову гулем и сожгла свои розовые флаффные крылья) и вот на выходе мы имеем:

За все плюшки кланяюсь в ноги прекрасному Кэпу, который всю эту красоту создал

Я говорю спасибо самой весёлой и славной команде, наблюдать за вами было кайфово) Вы потрясающие)))

А теперь -

АЧИВКИ

АЧИВКИ

100-процентно тысячу раз моя ачивка!!!!!!!! Вы не верите? Прошу сюда)




Не знаю почему, но эту тоже забрала. Себя посквикала я тоже знатно. Об рейтинговый гет, об английский язык, об сколопендру и всякие кинки, но фиалка по-фиаловски напишет, так что ничего страшного не было, ахах)




Ох, и это было) вообще темы в чате переходили от филологических диспутов до бессмысленного ора

"жуууй!"

"хуууууй", через обсуждения Библии и политики. Какой канон? О чём вы вообще?
(Но вообще во время слэшного PWP я придумала гетный нерейтинговый флафф)




(В моём случае дело касалось пейрингов. Кинка на редкие пейринги. Меня так никто и не долбанул за это)

P.S. Коротко о том, как прошло моё лето, плавно перетекающее в осень

P.S. Коротко о том, как прошло моё лето, плавно перетекающее в осень

@темы: фб, Tokyo Ghoul, маленькие поводы для радости

---

Что-то меня торкнуло, наконец, добраться сюда, поэтому начнём, пожалуй, именно с этой работы. Мимо этих двоих пройти невозможно))

Название: Сладости
Фандом: Tokyo Ghoul
Пэйринг/Персонажи: Сасаки Хайсе/Сузуя Джузо, куинксы и тринадцатый отряд на фоне
Категория: слэш
Жанры: флафф/романтика, повседневность
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Хайсе приносит Джузо сладости, но не сразу замечает, как он их ест.
Примечания: участвовал в ФБ 2016
Публикация на других ресурсах: со ссылкой сюда или на

фикбук

фикбук - ficbook.net/readfic/4726990

Когда в первую их встречу Джузо без предисловий с глубоким поклоном отдаёт ему три тысячи йен, Хайсе думает, что это шутка. Или игра. Он осторожно берёт деньги, непонимающе смотрит на странного паренька, который светится широчайшей улыбкой – Хайсе так никто не улыбался, – и хочет что-то спросить, но Джузо уже отвернулся и бежит обратно, к Абаре, своему подчиненному. Хайсе искренне не понимает, что два таких светлых человека делают в CCG, а ещё не понимает, зачем ему три тысячи йен. Он отказывается верить, что в этом жесте нет никакого тайного смысла, и потому внимательно следит за Джузо, пытаясь усмотреть какой-то знак. Но Джузо просто болтает ногами, улыбается и ест конфеты, которые ему принёс Абара.

Хайсе решает, что в следующий раз тоже принесёт ему сладостей.


К их первому обсуждению совместного задания Хайсе готовится особенно тщательно: распихивает заранее купленные конфеты по карманам брюк и рубашки – они просто не помещаются в сумку из-за толстенной стопки документов, – едет в транспорте стоя, чтобы ничего не раздавить. Когда в офисе он видит Джузо, то невольно улыбается ему шире, чем всем остальным. Хайсе жестом подзывает его к себе, чтобы отдать всё, что принёс, достаёт леденцы из первого кармана – а дальше Джузо вполне справляется сам, быстро обыскивая оставшиеся карманы. Хайсе смеётся – ему капельку щекотно и немного неловко, но Джузо улыбается так ярко, что его неудобство меркнет по сравнению с этим.

Джузо любит сладости, а Хайсе любит, когда люди улыбаются.


Когда тринадцатый отряд и отряд куинксов соединяют для работы над делом Щелкунчика, Хайсе несказанно рад. Он верит, нет, точно знает, что с Джузо они сработаются, не то что со следователем Шимогучи. Накануне вечером он снова повторяет процедуру с рассовыванием сладостей по карманам, – Сайко обиженно наблюдает за ним, ведь эти конфеты не для неё – а утром проходит мимо безэмоционального Урие и недоумевающего Ширазу, смешно шурша обёртками при каждом шаге. Он садится в машину очень аккуратно, вызывая умилительную улыбку у Муцуки и кривую ухмылку Урие – Ширазу нет, он побежал будить Сайко.

Но их встречает Абара. Хайсе хочет расстроиться, однако Абара заверяет, что Джузо придёт – и Хайсе весь отчёт отвлекается, считает минуты, прислушивается, надеясь уловить лёгкие шаги, и неловко ёрзает, рассеянно помечая что-то в своих документах.

Когда Джузо, наконец, приходит, лицо Хайсе мгновенно озаряет улыбка, и он приветливо машет ему. Джузо встречает его радостным вскриком и, не обращая внимания на собравшихся, бежит к Хайсе. Тот встаёт и с готовностью поднимает руки, позволяя себя обыскать, а после получает самую яркую улыбку в его жизни. Теперь Хайсе точно готов приступить к работе, ведь Джузо каким-то образом умудряется зарядить его энергией на весь день. Он кивает Муцуки-куну, мол, всё в порядке, так надо, избегает пронзительного взгляда Урие, который искоса смотрит на него, приподняв бровь, и садится на своё место, предварительно послав извиняющийся взгляд Абаре. Тот мотает головой и ласково улыбается, глядя, как Джузо уплетает первую конфету, леденец на палочке – Хайсе старался взять все виды.

Хайсе уже гораздо более внимательно слушает самые важные моменты в деле Щелкунчика, периодически поправляя очки на переносице. Доклад прерывает только ворвавшийся Ширазу со спящей Сайко за плечами, но никто из тринадцатого отряда не смотрит на них косо. Полным составом они продолжают слушать отчёт. Хайсе на мгновение отвлекается, смотрит, как Джузо задумчиво сосёт леденец, иногда вытаскивая его изо рта и облизывая. От этого губы у него влажные и блестящие, и, наверное, очень мягкие.

Так, стоп.

Что?

Хайсе дёргается и выпрямляется на стуле, испуганно смотрит в другую сторону и чувствует, что краснеет. Это даже смешно, что он так реагирует. Однако тонкий гулий слух теперь отчётливо улавливает причмокивающие звуки, которые перекрывают даже голос Абары, а ещё он слышит, как Джузо тихо утвердительно мычит после каждого тезиса. Хайсе прикрывает глаза и пытается отвлечься, но дурацкое воображение рисует какую-то странную картинку, от которой низ живота мгновенно скручивает от жара, а в паху напрягается.

Хайсе, вспыхивая ещё больше, распахивает глаза и закидывает ногу на ногу, чтобы остановить ползущее по телу возбуждение. Он смотрит на Джузо и на конфету, только вот картинка из головы никак не уходит. Ещё и Урие, привлечённый скрипом его стула, снова кидает на него косой взгляд, затем смотрит на Джузо и едва заметно ухмыляется – всё понял.

Боже, как стыдно.

Хайсе едва выдерживает повторение отчёта – его совсем не радует тот факт, что Абара говорит исключительно на перегруженном вежливыми оборотами кейго, – и вскакивает со стула слишком резко, ловя удивлённые взгляды тринадцатого отряда и куиксов и вовсе не удивлённый – Урие. Он сам не понимает, что с ним творится, но это точно нужно прекратить.

Всё пошло совсем не так, как он думал.


Они с Джузо встречаются снова после неудачной операции в кафе, где работает Щелкунчик. Хайсе устало и расстроенно рассказывает, что произошло, медленно пьёт кофе, сжимая стаканчик ватными пальцами. Он не высыпается и волнуется за свой отряд. Джузо слушает его, сидя рядом на скамейке, ест мороженое на палочке и смотрит вдаль своими бездонными чёрными глазами. Когда Хайсе заканчивает свою проникновенную речь, Джузо вытаскивает изо рта палочку от мороженого, задумчиво смотрит на неё и прицельно выкидывает в мусорку неподалёку.

— Ты так волнуешься из-за одного провала, Хайсе, — говорит он, вставая и потягиваясь. — А на самом деле ничего плохого ведь не произошло.

Джузо оборачивается и с улыбкой смотрит на него.

— Ты так думаешь? — слабым голосом спрашивает Хайсе. Уголки его губ невольно дёргаются наверх.

— Конечно! — беззаботно отвечает Джузо. — Вот что: сходи, пожалуйста, мне за мороженым, а потом приходи в наш кабинет. Я подготовлю бумаги для отчётов, и мы вместе их напишем, чтобы сдать бесконечно страшным демонам Вашу.

Джузо так округляет глаза и крючит пальцы на последних словах, что Хайсе не может сдержать смех.

— Хорошо, Джузо-кун, — улыбается он. — Какое тебе взять?

— Самое вкусное! — через плечо бросает Джузо, уносясь в сторону CCG. Хайсе смотрит ему вслед, а затем медленно поднимается и идёт в сторону магазина.


Когда он заходит в кабинет, Джузо сидит перед компьютером и с немыслимой скоростью печатает отчёт. Пальцы громко барабанят по клавишам, а широко распахнутые чёрные глаза смотрят в монитор. Хайсе тихо закрывает дверь и садится рядом, наблюдая за работой Джузо. Тот не обращает на него внимания, отвлекаясь лишь для того, чтобы достать из обёртки очередную конфету и отправить её в рот. Из-за спешки в уголках губ у него шоколад, а вокруг рта крошки, но Хайсе даже боится достать платок и вытереть его – настолько маниакально Джузо сейчас выглядит.

— Открой, — быстро произносит он, продолжая выбивать отчёт на клавиатуре. Хайсе торопливо вскрывает обёртку и достаёт фруктовый лёд на палочке. Джузо отрывает взгляд от экрана лишь на секунду, чтобы посмотреть, что купил Хайсе, и снова утыкается в монитор. — Держи так.

Хайсе замирает с мороженым в руках и непонимающе смотрит на Джузо, а потом едва не теряет челюсть, когда Джузо, продолжая смотреть в экран и печатать, начинает есть мороженое прямо так. Его губы скользят по плавящемуся замороженному соку, собирая кисло-сладкие капли. Мороженое практически целиком помещается у него во рту. И Хайсе снова становится невыносимо жарко, потому что смотреть, как Джузо буквально насаживается ртом на мороженое и как оно оттягивает его щёку, – это что-то нереально пошлое.

Хайсе отворачивается, пытаясь отвлечься, закидывает ногу на ногу, рассматривает интереснейший потолок, но его руку неожиданно сжимает чужая ладонь.

— Хайсе, ближе, пожалуйста, — проговаривает Джузо, притягивая зажатое в пальцах мороженое к себе, и у Хайсе всё внутри холодеет. Джузо в режиме маньяка, которому неудобно поглощать сладости, – воистину страшный человек. Поэтому Хайсе придвигается к нему и теперь неотрывно смотрит на пальцы, которые строчат отчёт, но всё равно видит влажные губы, скользящие по постепенно уменьшающемуся мороженому. Несколько капель стекают на пальцы Хайсе, но он не двигается, решая стереть их после.

Наконец Джузо сжимает чистую палочку в зубах и выдёргивает её. Он с размаху ставит последнюю точку и откидывается в кресле.

— А-а-а, спасибо, Хайсе, — протягивает он. Хайсе неловко улыбается, чувствуя, как горят уши, и ищет салфетки. И, едва он находит их и пытается за ними потянуться, Джузо перехватывает его руки и подносит к лицу. — Так, погоди, это тоже моё, — говорит он, а потом касается языком между пальцами Хайсе, собирая остатки фруктового льда. Хайсе отчаянно краснеет, чувствуя, как дрожат его пальцы под прикосновениями прохладного языка. С каждым касанием по телу пробегает слабый электрический разряд, заставляющий всё внизу сладко пульсировать. Хайсе наблюдает за розовым кончиком языка и не может отвести взгляд.

Это неправильно, неправильно, Господи!

Но, чёрт, как же приятно.

От собственных мыслей бросает в дрожь, но Джузо отпускает его руки, облизывается и вытирает рот рукой.

— Ну, твоя задача это проверить, а то я спешил, мог и ошибиться. Потом занесёшь главным, ладно?

Хайсе быстро кивает, и Джузо поднимается, потягивается и машет на прощание, а затем выходит за дверь.

Оставшись в одиночестве, Хайсе расслабляется и сползает с кресла. Ему очень стыдно, но всё же он запускает ладонь под ремень штанов и сквозь ткань трусов сжимает стоящий член. С губ срывается тихий стон, означающий, что с этим правда нужно что-то делать.



Хайсе продолжает приносить Джузо сладости, но старается класть их в максимально доступные места: передние карманы брюк и нагрудные карманы, а кое-что и вовсе держит в руках. Джузо не верит, что ему достаётся так легко, поэтому ещё тщательнее прохлопывает вытянутые руки, прощупывает задние карманы. Хайсе, сгорая от смущения, чувствует на себе едкий взгляд Урие, но стоит, не шевелясь, даже когда Джузо трогает его живот. Если бы там что-то было, Джузо бы непременно расстегнул его рубашку. Но даже без этого Хайсе очень, очень неловко.


Затем Хайсе пробует приносить меньше сладостей, чтобы Джузо быстрее заканчивал его трогать. Ему самому стыдно, что такие, казалось бы, обыкновенные прикосновения со стороны парня вызывают в нём непреодолимое желание сделать что-то плохое. Хайсе и сам смутно представляет, что именно. Однако Джузо, глядя на найденные в этот раз конфеты, которых меньше, чем всегда, не верит, что это всё.

— Ты спрятал ещё где-то… — приговаривает он, по третьему разу проводя по всей поверхности рубашки и штанинам.

Хайсе рад, что хотя бы никто не смотрит – дел по горло, нужно обсуждать, а «эти двое закончат свой ритуал и присоединятся позже».

— Так, — Джузо останавливается, опускает руки и, выпрямившись, внимательно смотрит на Хайсе. — Может, ты спрятал что-то во рту? — думает он вслух, касается пальцами подбородка Хайсе и тянет вниз. Хайсе послушно открывает рот, демонстрируя, что ничего там нет. — Угу, — задумчиво мычит Джузо, убирая руку, и трёт пальцем свою нижнюю губу, осматривая Хайсе и вспоминая, где он ещё не проверял.

Его взгляд натыкается на ширинку – Боже, Хайсе так надеялся, что его возбуждение будет незаметно, но теперь с ужасом понимает, что ошибался, – а через мгновение на пах ложится рука и несильно сжимает вставшую плоть сквозь ткань. Хайсе тихо охает и прикусывает губу, чувствуя, как организм тут же отзывается волной жарких мурашек.

— Это ведь не конфеты, да? — тихо спрашивает Джузо, и, словно подтверждая его слова, член под рукой дёргается. Хайсе старательно не смотрит Джузо в глаза – и отчаянно хочет провалиться сквозь землю.

Джузо снимает руку, поворачивается спиной к Хайсе и, как ни в чём не бывало, наигранно-серьёзно говорит, обращаясь к присутствующим:

— Прошу нас извинить, но у меня есть срочное дело к Сасаки-сану. — Он хватает Хайсе за руку и уверенно двигается вместе с ним к двери.

— Эй, куда вы? — кричит им вслед кто-то из тринадцатого отряда.

— Сейчас вернёмся, — бросает в ответ Джузо и вылетает вместе с Хайсе за дверь.

Хайсе думает, что с ним расправятся прямо на месте, но Джузо тащит его по пустым – слава Богу – коридорам, и Хайсе едва поспевает за ним. Бельё неприятно натирает, а ватные ноги слушаются с трудом, но он всё равно молча семенит за Джузо, лихорадочно придумывая оправдания своему состоянию.

Наконец Джузо затаскивает его в пустую подсобку, запирает её изнутри и, выдохнув, поворачивается лицом к Хайсе. Тот замирает, а потом резко кланяется и начинает быстро извиняться:

— Джузо-кун, прости меня, я сам не знаю, как так вышло, и мне очень-очень стыдно за мой организм, а я просто дико устал, чтобы его контролировать…

— Так, стоп, погоди. — Джузо поднимает его за плечи, заставляя выпрямиться, а потом непонимающе смотрит на него. — Что с тобой такое?

— А ты разве не?.. — Хайсе прикусывает язык и не заканчивает вопрос. Потому что Джузо действительно не знает.

— Да я понятия не имею! — восклицает он, разводя руками. — Но если это из-за меня, то я готов предложить свою помощь. — Джузо вновь смотрит на Хайсе и образцово улыбается. А вот теперь задумывается Хайсе: почему Джузо предлагает свою помощь, если не знает, в чём она заключается?

— Да нет, я как-нибудь сам… — сконфуженно бормочет Хайсе и опускает взгляд.

— Ладно, — тянет Сузуя, глядя по сторонам, лохматит и так торчащие во все стороны волосы, быстро повторяя: — Ладно, ладно, ладно… слушай… — Джузо замолкает, и Хайсе осторожно смотрит на него. — А можно посмотреть?

Хайсе судорожно вздыхает от неожиданности и вновь заливается краской. На лице Джузо такие надежда и любопытство, что невольно хочется разрешить, но, чёрт, не это же!

— Нет, Джузо-кун, ты что, нет… — отчаянно отнекивается Хайсе, отступая назад.

— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — тараторит Джузо, надвигаясь, пока Хайсе не упирается в стену. Хайсе уже становится немного страшно, когда он видит маниакальный блеск в чужих глазах. — Ну не стесняйся, у меня же тоже должен был быть такой…

Хайсе прячет лицо в ладонях, качает головой, но когда Джузо подходит слишком близко, всё ещё выпрашивая у него это, то сдаётся окончательно и глухо шепчет:

— Ладно.

— Спасибо! — очень, даже слишком радостно восклицает Джузо и мгновенно оказывается на коленях, ловко расстёгивая ремень, пуговицу и ширинку и стягивая брюки вместе с бельём. — Вау… — выдыхает он так, что Хайсе готов сгореть от смущения.

Член дёргается под чужим взглядом, и это так неловко, что в сердце покалывает от стыда. Но Джузо, видимо, не понимает: он приближает лицо, так что нежной кожи касается его дыхание, внимательно рассматривает – Хайсе буквально чувствует, и от этого по спине пробегают мурашки. Джузо касается пальцами головки, осторожно проводит до основания, и Хайсе коротко стонет, закрываясь руками.

— Больно? — быстро спрашивает Джузо, убирая руку, но Хайсе мотает головой, всеми силами борясь с возбуждением. Если до этого он надеялся, что оно само пройдёт, то сейчас был твёрдо уверен, что после того, как Джузо удовлетворит своё любопытство, ему придётся воспользоваться туалетом.

Джузо вновь дотрагивается до головки, легко обводит пальцем уретру, оглаживает уздечку, хмыкает, когда член чуть дёргается от его прикосновений, и ловит его второй рукой. Хайсе убирает ладони от лица, потому что не хватает воздуха, упирается ими в стену, чтобы не сползти на ослабших ногах, и пытается дышать глубоко и спокойно.

— Такая мягкая кожа… — задумчиво произносит Джузо, обхватывая пальцами у основания и ведя наверх. Хайсе не выдерживает, выгибается, подаваясь бёдрами вперёд, чтобы продлить это восхитительное чувство, и тихо всхлипывает. — О, а что это? — удивлённо спрашивает Джузо и, продолжая сжимать под головкой, стирает пальцем выступившую каплю смазки.

Хайсе приоткрывает глаза и расфокусировано смотрит на Джузо. Тот подносит палец к глазам, а потом кладёт его в рот, слизывая смазку. От этого, кажется, член встаёт ещё крепче, хотя куда уже.

— Ммм, чем-то напоминает лакрицу, — выносит вердикт Джузо и, наклонившись, проводит языком по головке. Хайсе сдавленно стонет, цепляясь пальцами за стену, и снова закрывает глаза. — Неужели так приятно? — тихо спрашивает Джузо, и Хайсе судорожно кивает, признаваясь самому себе, что ощущение языка на члене гораздо приятнее, чем ладони.

А после заходится в стоне, когда мягкие губы обхватывают головку, а язык начинает круговыми движениями ласкать её. Хайсе почти сразу затыкает себе рот рукой, запрокидывает голову и зажмуривается, удерживая себя от того, чтобы толкнуться бёдрами вперёд. Джузо, не ожидавший такой реакции, на мгновение замирает, а после вбирает чуть больше, придерживая член рукой.

Он делает всё медленно, неумело, и Хайсе готов стечь на пол от возбуждения, но усилием воли держит себя в вертикальном положении. Его потряхивает одновременно от ощущений и от их недостатка, он сильнее прижимает ладонь ко рту и глухо постанывает от каждого лёгкого движения языка Джузо.

— Ты говори, если что, я же не знаю, что делать надо, — усмехается Джузо, выпустив головку изо рта. Хайсе, решив, что он скажет это либо сейчас, либо никогда, немного приподнимает ладонь со рта и шепчет:

— Глубже…

— В смысле «взять глубже»? — уточняет Джузо.

— Ммгхм, — мычит Хайсе, снова затыкая себе рот.

— Ладно, — отвечает Джузо и резко насаживается ртом, утыкаясь носом в волосы на лобке. Хайсе вскрикивает, распахивая глаза, и бессознательно кладёт ладонь на затылок Джузо, прижимая его к себе. Тело отзывается жаркой дрожью удовольствия, и Хайсе подаётся бёдрами вперёд, проникая ещё глубже. А потом испуганно убирает руку и прижимается к стене, пытаясь взять себя в руки.

Но Джузо всё понимает: он медленно проводит губами наверх, скользя по коже языком, и снова берёт на всю длину, выдыхая носом в пах. Хайсе глухо стонет, скребя пальцами по шершавой стенке, закатывает глаза от наслаждения. Тело буквально горит от каждого движения мягких губ, слюна стекает на поджавшуюся мошонку и остывает там, контрастируя с жаром тела. Джузо кладёт руки ему на бёдра, поглаживает кожу и просто потрясающе отсасывает. Хайсе, как ни пытается, не может представить кого-то другого на его месте. Это именно Джузо он сейчас бьётся в глотку, ускоряя темп, именно Джузо своими действиями вырывает у него самые пошлые звуки в его жизни, именно ему он шепчет «Я… сейчас…»

— М? — спрашивает Джузо, не выпуская изо рта головку, и Хайсе, не в силах больше сдерживаться, с глухим вскриком кончает ему в рот. Джузо не отдёргивается, ждёт, когда член во рту перестанет дёргаться, выбрасывая семя, и только потом с причмокиванием выпускает его и сглатывает сперму.

Хайсе закрывает глаза руками, чувствуя, как пульсирует активированный какуган вместе со всем постепенно расслабляющимся телом, и сползает по стенке, становясь на колени. Ему ужасно стыдно, за всю ситуацию и за то, что ему жутко понравилось. Джузо сидит перед ним – Хайсе слышит, как он восстанавливает дыхание.

— Ну, вот видишь, ничего страшного не произошло, — усмехается Джузо, но Хайсе не решается посмотреть на него. — Нечего стыдиться, Хайсе, эй.

Джузо отнимает ладонь от его правого глаза, и Хайсе видит его яркую улыбку, такую, как и прежде. Будто действительно ничего не произошло.

— И глаза своего тоже нечего стыдиться, — мягко заканчивает Джузо, отнимая и левую руку. Он без отвращения смотрит на чёрно-красный глаз, потом приближается, чтобы рассмотреть поближе – почти утыкается носом в щеку Хайсе.

Через пару мгновений Джузо встаёт и протягивает руку Хайсе, который тоже неловко поднимается и начинает судорожно натягивать и застёгивать штаны. Джузо усмехается, и Хайсе смущённо улыбается в ответ.

— Обращайся, если что, — пожимает плечами Джузо, отпирая кладовку. — Но можешь конфеты в руках приносить, я пойму, — бросает он и выходит наружу.

Хайсе на ослабших ногах идёт за ним, тренируя невозмутимое выражение лица, которым должен посмотреть на Урие.

Однако позорно краснеет, стоит ему наткнуться на взгляд Куки, смотрящего на него через плечо.

@темы: мои фф, Tokyo Ghoul

---

Доброго времени суток) Здесь пока ничего нет, но вы проходите, не стесняйтесь, может, тут что-нибудь скоро появится.